Как нам потом рассказывали, действительно первое время о начале нашего похода никто не знал. Этому помогло появившееся в некоторых газетах сообщение, что лодка «С-4» погибла во время дифферентовки при испытании после ремонта.
Однако скрыть наш выход в море надолго все же не удалось. Видимо, вскоре противнику стало известно, что лодка вышла из Бордо и направляется в сторону Гибралтарского пролива. Основания так думать у нас появились довольно скоро.
Стремление сохранить операцию по переводу лодки в секрете заставило нас отказаться от использования рации, но всё же следовало известить Картахену, что мы идем по направлению к Гибралтару. По распоряжению командира я зашифровал очень короткую радиограмму в адрес нашего главного советника В.А. Алафузова и передал радисту.
Тут произошла первая, но весьма значимая неприятность. Наш радист попросил меня передать Ивану Алексеевичу, что ему не удается установить связь с Картахеной.
Узнав об этом, командир прошел в радиорубку. Вернулся крайне удрученным: наша рация по неизвестным причинам не действовала. Отсутствие радиосвязи с базой могло привести даже при удачном окончании перехода через Гибралтар к большим неприятностям. Мы лишались возможности своевременно предупредить командование базы о подходе лодки, и береговая республиканская артиллерия могла открыть по ней огонь.
Радист и два матроса в трудных условиях все проверили, в том числе и антенны, но так и не нашли никаких повреждений. Наша первая ночь на поверхности Атлантического океана началась плохо.
Я стоял на мостике подводной лодки и отчетливо различал оставляемый кораблем фосфоресцирующий след. Этот след мог выдать самолетам место нашего нахождения.
Время от времени вдали проходят ярко освещенные торговые корабли. Недалеко шла война, воюющие могли принять в темноте нейтральный торгово-пассажирский корабль за неприятельский. В этом следовало искать объяснение столь яркой иллюминации этих кораблей.
Мы идем даже без положенных огней, стараясь держаться в стороне от международных линий. Командир требовал, чтобы наши курильщики на палубе были тоже очень осторожными, ибо зажженная спичка, зажигалка или даже горящая сигарета могли быть замечены издалека. Я пользовался специально приобретенной трубкой с крышечкой, что делало совершенно невидимым горящий табак.
Воспользовавшись ночной темнотой, Иван Алексеевич решил проверить готовность орудий, скорость подачи к ним снарядов из артиллерийского погреба. Показатели были хорошими, и это успокоило командира.
Зарядка аккумуляторных батарей была закончена, убрали и проветрили лодку, надышались свежим воздухом, впервые повар угостил всех горячим «обедом» и черным кофе, и, что самое главное, накурились вдоволь. Стало светать. Появились транспортные корабли с потушенными огнями. Из осторожности командир решил идти на погружение. По команде перекладываются горизонтальные рули, наполняются цистерны, умолкают дизеля, и лодка быстро погружается. Опять достигнута глубина 25 метров, скорость два узла. Экипаж устал и нуждался в отдыхе. Слишком напряженными были прошедшие сутки. Надо было беречь силы, впереди еще многосуточный переход.
Остались только те, кто вступил на вахту, остальным командир дат отдых. На лодке наступила тишина. Иван Алексеевич сам не ложился и не дал спать мне. Через короткие промежутки обходили отсеки, проверили, бодрствуют ли у торпедных аппаратов, на центральном посту, кто несет вахту. После того как заступила следующая смена, командир пошел отдохнуть к себе в каюту. Через некоторое время наступила и моя очередь.
Свободное копирование
