Мне семь лет. Мы едем в деревню. Она стоит на узенькой, но своенравной речке Оредеж и называется очень смешно — Моровино. Мать взяла у хозяйки лодочку по прозвищу «душегубка», такой она и оказалась. Мать, я и мой старший брат уселись в эту выдолбленную из дерева «душегубку» и поплыли вниз по течению. Один берег был низкий, а другой — крутой, выщербленный речкой ярко-желтый песчаник. Поднялся сильный ветер, потемнело. По речке побежали белые буруны, захлестывавшие «душегубку».
Пристать к высокому берегу нельзя, а к низкому — там, говорят, «бесконечное, далекое болото».
Мать решительно велела притиснуться к высокому берегу и сказала: «Лодку обязательно затопит, но мы с Валей умеем плавать, а ты — нет. Ты маленькая и легкая, карабкайся вверх, цепляйся за каждый бугорочек — и ты доберешься. Пока ты карабкаешься, мы будем здесь, внизу. Но имей в виду, буруны очень сильные, и долго продержаться у нас не хватит сил». И я полезла. Мне не было страшно, я только переживала, что я медленно ползу и у них не хватит сил продержаться, их перевернет.
Мать рассказывала потом, как она с замиранием сердца смотрела на эту крошечную фигурку в красной кофточке, и как она, экспроприировавшая вместе с комсомольским военотрядом церкви в 1920-е годы, истово и громко стала молиться и молилась до тех пор, пока красная точка не исчезла.
Свободное копирование
