В день своего восьмилетия, в 1943 году я пошел учиться в первый класс в ту же начальную школу N 4, в которой работала мама. Школа размещалась в небольшом аккуратненьком красивом кирпичном особнячке, ранее принадлежащем какому-то монастырю. Кстати говоря, в нашем городе Угличе Ярославской области было более десятка различных церковных сооружений, которые в то время не функционировали, а наиболее крупные монастыри были приспособлены для продажи керосина и других хозяйственных нужд.
В 1946 году, когда я учился уже в третьем классе, здание школы заняла администрация города, а нашу школу N 4 расформировали, передав весь коллектив в среднюю школу N 1.
Моей первой учительницей в начальных классах все четыре учебных года начальной школы была Мария Ивановна Смирнова, женщина среднего возраста, крупного крестьянского телосложения с ровным и мягким характером. В нашем классе обучалось около сорока учеников, но она умело справлялась с такой оравой, поддерживая порядок и дисциплину на уроках.
В те годы в первый класс приходили дети в возрасте восьми лет. По сегодняшним меркам такой возраст для начала школьного обучения считается поздним, а подготовка к школе интенсивно проводится в детском садике по специальной программе. Может это и правильно, но тогда обучение зиждилось на инструкциях Надежды Крупской -- жены Ленина, у которых своих-то детей не было.
Мне помнится, что при моём посещении детского сада особой подготовки к школе не проводилось. Да и мама не считала необходимым давать какие-либо знания заблаговременно, чтобы я не выглядел "всезнайкой" среди своих сверстников в классе и не потерял интерес к учебе.
Хотя я физически был маленький и щупленький, но в интеллектуальном отношении не отставал от общего развития детей своего возраста. Учиться мне было не в тягость, но особого рвения к учёбе я не проявлял.
По результатам успеваемости был твёрдым середнячком, хотя четвёртый класс закончил без "троек".
В третьем классе меня приняли в пионеры, но, как ни странно, что-нибудь запоминающееся от пионерского движения у меня в памяти не осталось.
В школе после занятий я, как правило, не задерживался. Иногда, правда, заходил в школьную библиотеку, которой заведовала старшая сестра мамы Еротиида Александровна Соколова, весьма глубоко эрудированная, вежливая, скромная женщина. Она разрешала мне, в порядке исключения, пройти в хранилище с книгами, чтобы покопаться в книжных шкафах и на стеллажах. Забравшись по стремянке к самому потолку, я с удовольствием просматривал много интересных книг и журналов, в том числе и старинных книг в толстых переплётах с золотым тиснением. В библиотеке почему-то всегда стоял жуткий холод, и растянуть надолго удовольствие ознакомления с книгами было трудно. Мне думалось, что когда всё наладится, тогда уж начитаюсь вдоволь.
Четыре учебных года начальной школы особых воспоминаний не сохранило. Приятельские отношения с ребятами моего класса во внеурочное время после занятий поддерживать мне не удавалось из-за удалённости от места моего жительства до школы, вблизи которой проживали большинство моих соучеников. После окончания четвёртого класса наши жизненные пути круто разошлись, и дружеские связи были вообще утеряны.
Несмотря на то, что с той детской поры прошло более шестидесяти лет, тем не менее, я помню многих девочек и мальчиков нашего класса, судьба которых мне совершенно не известна. По памяти я назову имена некоторых своих одноклассников в период учёбы в школе с 1943 по 1947 годы. Мальчиков в нашем классе было мало: Антонов, Соловьёв, Гена Коровин, Витя Коровин (однофамильцы), Коля Ерохин, Феликс Узилевский, Женя Волков, Чернов и Железняков. Количество девочек в классе превышало число мальчиков в два раза, но фамилии многих из них совершенно забылись. Однако назову: Мартынову, Щаникову, Бедарёву, Казакову, Воронину, сестёр Сопиловых, Паутову, Колбасову.
Свободное копирование
