Наконец, получили долгожданное: определён наш дальнейший маршрут и место назначения – город Чкалов (нынче ему возвращено прежнее историческое название – Оренбург).
Не помню точно, какое расстояние было до Чкалова от нашей затянувшейся стоянки, но взрослые застонали – далеко! Собрались опять очень быстро, все хотели ехать, понимали -впереди дорога длинная и в холодные, суровые края – на Урал.
Лошади у нас ( у нашей семьи) были хорошие, повозку тащили кобыла Маша и жеребец Калмык, которого мы прозвали так за его сходство с внешностью людей этой народности. Надо сказать, что лошади, как и люди, бывают умные и глупые, порядочные и хитромудрые, труженики и лентяи, добрые и злые.
Маша - умница, понимала всё с полуслова, настоящая труженица, и притом, покладистая и добродушная. А Калмык – прирождённый лентяй, хитрюга, всегда старавшийся поменьше работать и побольше съесть. Мы с дедом очень следили за тем, чтобы он не объедал Машу и не сачковал. А это сразу было видно - начинали провисать прикреплённые к нему постромки (у добросовестной Маши они всегда были туго натянуты) и тогда мы подкрепляли воспитание Калмыка кнутом. Он тут же „брался за ум”: какое-то время тянул, а затем снова исхитрялся, не утруждаясь, просто идти в упряжке. Но Машу он побаивался, она могла и куснуть его за всякие проделки, однако, чаще, по доброте своей, прощала все его хитрости и леность.
Ехать старались побыстрее, тем более, что всё было организовано уже значительно лучше, чем в начале пути, да и опыт походной жизни накопился немалый.
Мальчишки из нашего эшелона за время этого долгого пути подросли, окрепли, стали самостоятельными. Когда эшелон находился километрах в 7 -8-ми от населённого пункта, намеченного для остановки на ночлег, наша группа подростков, человек 5-6 во главе со старшими ребятами – Володей Магидовым и Володей Файбисовичем - верхом на лошадях скакали вперёд. Край, по которому мы ехали, был степной и нам казалось, что мы несёмся по этой степи с необыкновенной скоростью. Ветер дул в наши разгоряченные лица. Мы чувствовали себя настоящими мужчинами! Правда, задницы потом у нас были отбиты, ведь ездили без сёдел, в лучшем случае их заменяла старая телогрейка, а стремена делались из верёвок.
В деревнях, куда нас откомандировывали, мы договаривались с хозяевами о ночлеге. И когда приезжал эшелон, все уже были распределены по хатам. А наш мальчишеский интерес состоял не только в том, чтобы поскакать верхом, но и в том ещё, что приезжали в село мы первыми, нас было немного, притом дети, и хозяева встречали нас радушно, обязательно угощали чем-то вкусным. В казахских сёлах это часто были горячие-прегорячие пышки, да ещё смазанные каким-нибудь жиром, а бывало, и деревенским сливочным маслом. До сих пор помню этот замечательный вкус!
Но эти радости скоро закончились.
Пошли непрекращающиеся дожди, наступил настоящий осенний холод. Дороги развезло, почва глинистая, лошади в упряжке надрываются, падают, пристают. Будки кренятся из стороны в сторону и переворачиваются. Каждый день - постоянное, всем миром, толкание повозок в гору или, наоборот, сдерживание лошадей, у которых разъезжаются ноги, когда едешь под гору. А то и подъём перевернувшеймя повозки! И так, по многу часов кряду, на холоде, под мелким, всех достающим, непрерывным осенним дождём. Все простужены, особенно дети. К этому прибавить ещё, что ни помыться, ни постирать одежду негде. Вообще, современным молодым людям, привыкшим к ежедневному горячему душу, просто невозможно себе представить те немыслимые условия, когда за счастье для нас было очень редкое купание в оцинкованном корыте или в тазу, притом не в дороге (тогда ни о каком купании не могло быть и речи), а лишь когда мы уже добирались до какого-то места, где предстояло пожить некоторое время. Купание происходило не в специально отведённом для этого помещении, а в общей комнате, где находилась вся семья, а иногда - ещё и хозяева. Воду нагревали на плите, или на примусе, и из ковшика, экономя её, поливали жаждущее тепла и чистоты тело. А мыло – отвратительное, жидкое, склизкое, вонючее, которое тоже было большим дефицитом! В сравнении с ним, простое, известное всем хозяйственное мыло - верх роскоши. Волосы женщины ухитрялись мыть золою от сгоревших в печи дров. И обязательно с керосином – от вшей. Но с засильем этих тварей просто не было борьбы (по-моему, полностью от них мы избавились только уже возвратившись в Харьков!). И такие немыслимые условия жизни продолжались не день, не два, и не месяц, а многие месяцы! Наше странствование с небольшими перерывами на постой продолжалось уже больше года!
Свободное копирование
