Строго говоря, голода в Питере тогда не было. На карточки прожить можно было. То был не голод, а недоедание. Судьба как бы тренировала, подготавливала нас к блокаде, к Великому Голоду. Многие питерцы к тогдашним продовольственным неполадкам относились без особого уныния. Продуктовые карточки именовались в ту пору заборными книжками, и в большом ходу был такой куплет:
По ордерам, по ордерам, по ордерам, по ордерам,
По заборным книжкам, по заборным книжкам, —
Здесь и там, здесь и там, здесь и там, здесь и там. —
Галстуки, манишки, галстуки, манишки!
А вот чьё-то подражание классику на широкую аудиторию рассчитано не было, его всенародно не декламировали:
У лукоморья дуб срубили,
Златую цепь снесли в Торгсин,
Кота в котлеты превратили,
Русалку паспорта лишили,
Сослали лешего в Нарым...
Не при всяком постороннем рассказывали и такой вот анекдот:
— Вы знаете, вышел приказ: ввиду дефицита выкинуть букву «М» из алфавита.
— Но зачем?
— А затем, что с неё начинаются мясо, молоко, масло, маргарин, мука, мармелад, макароны, мануфактура, мыло.
Помню ещё один анекдот; его рассказывали только при закрытых дверях и только самым надёжным:
— Знаете, в Ленинграде строят новый музей. Там будет три огромных зала.
— А что будет в тех залах?
— В одном — Ленина декреты, в другом — Сталина портреты, а в третьем — наши скелеты.
Очень бодро и многообещающе звучала продовольственная тема с эстрады. На Васильевском острове в садике при клубе имени Яковлева (это на углу Среднего проспекта и Тринадцатой линии) выступала бойкая пара. Он и она, приплясывая, исполняли песенки о борьбе за выполнение пятилетнего плана. Я запомнил такой куплет:
Пятилетку, нашу детку,
Создадим, создадим, —
Лососинки, осетринки
Поедим, поедим!
Свободное копирование
