В середине апреля вся эта история просочилась в печать. Началась полемика на страницах газет. Консерваторы поддерживали Шекспировский клуб, либералы и лейбористы осуждали его позицию. В политических и общественных кругах пошли всевозможные толки и слухи. Говорили, что 23 апреля в Стратфорде-на-Эйвоне произойдут беспорядки, что советский флаг будет сорван, что лично на меня будет совершено нападение и т.п. Газетная шумиха имела неожиданный для ее инициаторов результат: рабочие Бирмингама, расположенного близко от родины Шекспира, устроили большой митинг и на нем постановили: явиться 23 апреля в Стратфорд, чтобы защищать советский флаг и советскую делегацию от каких-либо покушений. Дело начинало принимать слишком серьезный оборот, и министерство внутренних дел оказалось вынужденным принять надлежащие меры: в Стратфорд-на-Эйвоне ко дню торжества были посланы летучие отряды Скотланд-ярда.
Наконец наступил день 23 апреля. Накануне работник нашего полпредства Ешуков отвез в Стратфорд-на-Эйвоне советский флаг огромных размеров из великолепного красного шелка, специально заказанный нами для этого случая. Флаг в свернутом виде должен был быть укреплен на вершине нашей мачты, и в положенный момент достаточно было лишь дернуть за шнур, чтобы флаг раскрылся. Ешуков отвез также красивый венок из фиалок, сирени, роз и глициний, который наша делегация должна была возложить на могилу Шекспира. На венке по-английски было написано: «В знак любви и уважения от народов Союза Советских Социалистических Республик величайшему поэту и литературному гению всего мира».
Утром 23 апреля наша делегация тронулась в путь. Она состояла из четырех человек: меня, моей жены А.А.Майской, поэта H.M.Минского и консула А.А.Языкова. На вокзале в Стратфорде-на-Эйвоне приехавших дипломатов встречали представители Шекспировского клуба, рассаживали их по машинам и отправляли на главную площадь, где уже стояли мачты со свернутыми флагами. Около нашей делегации встречающие особенно суетились, были крайне любезны и предупредительны.
Здесь между мной и моей женой произошел маленький разговор, последствий которого ни она, ни я тогда не могли предвидеть. В руках у жены был небольшой чемоданчик. Я предложил жене оставить чемоданчик на вокзале в камере хранения. Жена, однако, со мной не согласилась. Тогда я взял чемоданчик из ее рук и понес сам.
Машина Шекспировского клуба доставила нас к месту торжества. Свыше полусотни мачт стояли длинной цепочкой вдоль главной площади городка. Наша мачта была последней в ряду и выходила на прилегающий к главной площади базар. Тысячи людей теснились по обеим сторонам площади, сотни людей высовывались из окон домов. Никогда еще в Стратфорде не было такого скопления публики, но нигде не раздавалось ни звука. В этой кричащей тишине, нарушаемой только щелканьем фотоаппаратов, под психологическим обстрелом наших недругов советская делегация в сопровождений одного из устроителей медленно пошла вдоль всей главной площади и остановилась около своей мачты.
Внезапно какая-то женщина подбежала к нам и подала красный букет моей жене. Мы подумали сначала, что это продавщица цветов, и жена даже полезла в сумочку за деньгами. Но женщина протестующе замахала и воскликнула:
— Нет-нет! Это вам подарок из шекспировского сада.
В наших сердцах сразу поднялась теплая волна. Очевидно, не все тут наши враги, есть и друзья!
Мы стали осматриваться. На базаре было много народу, но эти люди как-то отличались от всех других — и по костюму, и по выражению лиц, и по поведению. И вдруг… люди на базаре дружески закивали нам, стали улыбаться, приветственно поднимать кепки. То были рабочие из соседнего Бирмингама. Они сдержали свое обещание и явились на шекспировский праздник, чтобы охранять советский флаг и советскую делегацию.
Свободное копирование
