1941_09_3

Сегодня стрельба тише. Вылезли во двор. На нашей щели лежат: телеграфный столб, принесенный с улицы, беседка, принесенная из сада. На зигзаге, что прогнулся, — воронка от снаряда. Вот так щелочка. Хотя снаряды и маленькие, а все же. Вот так строили! А если нас здесь засыпет, то никто и не узнает, так как мы почти за городом и вокруг нет никого, кроме нас. Так и будем лежать до победы. Но страха нет.

Сготовили обед в кухне санатория: фасоль, вареная картошка и морковка. Даже было немного жира. Налопались чудо как. И помылись. Проветрили щель. Сейчас опять началась жестокая стрельба. Я сегодня поругалась в прах с М.Ф. С самого начала войны во всех учреждениях введены круглосуточные дежурства служащих. В санатории сейчас дежурят по 12 часов по очереди наши «дворники» Коля и еще один старик. Дежурство состоит в сидении около калитки. Они должны проверять документы у приходящих. Но вот уже неделя, как никто не приходит. Нет также и никаких «контролеров». Все поразбежались. А придумано это всё, видите ли, затем, чтобы никакие враги не могли притти и устроить «диверсии». Это — в женском туберкулезном санатории на 40 коек! Вольных, конечно, уже давно нет. Нет и никакого начальства. Только М.Ф., несколько сиделок, кучер, пара сестер и мы. Потом понабилось и еще какого-то непринадлежащего народу. И вот эти двое несчастных должны сидеть у ворот в деревянной будке. М.Ф., как комендант, должна отвечать «за порядок». А она очень трусит, и трусит именно «не бомб, а начальства» . Коля всегда просится в ночные дежурства и прекрасно спит в будке. У него непостижимая способность спать под стрельбу, как под дождь. Только крепче спит. И спать в будке, конечно, невпример удобнее, чем в щели, где мы лежим вплотную друг к другу и не можем повернуться всю ночь. Так что бедра и ребра сводят судороги. Но на днях снарядами разбило домик, у которого проходная, и у меня теперь души нет, когда Коля на дежурстве. С сегодняшнего дня эти дурацкие дежурства прекращаются, калитка заколачивается наглухо, а если кому приспичит выйти или войти, то он может это прекрасно проделать через… громадные дыры в заборе, которые мы же и проделали, когда разбирали забор на помост у пруда и на дрова. 

Нельзя представить большего идиотизма, как заставлять людей рисковать жизнью из-за дырявых заборов. Коля говорит: «чистейший фикционализм». Он составил цельную и продуманную теорию насчет большевистских фикций. Как будет жалко, если эта теория умрет вместе с ним, не дождавшись возможности [себя огласить] оглашения. Да мало ли еще каких теорий у нас имеется! И не у нас одних. Есть еще и кроме нас много умных людей в России. Только бы свободы дождаться. А то — мир «ужаснется», когда мы выступим на мировую арену со своим свободным творчеством. Ведь сейчас все лучшее: наука, литература, искусство — всё лежит под спудом и дожидается своего времени. И неужели же это время почти уже пришло? Дух захватывает! Одних непечатающихся прекрасных поэтов скольких мы знаем.