Аркадия Райкина любили все, он был большой знаменитостью – соло-комедийный актер – обаятельный, саркастичный, невероятно смешной и удивительно точный в попадании. Для меня было радостью услышать по радио какое-нибудь из его представлений.
Во время выставки картин Дрезденской галереи в Музее изобразительных искусств, на которой я работала, когда ко мне в музейной библиотеке подскочила секретарша и сказала, что в музее Аркадий Райкин, и что он хочет меня видеть! Меня?
В вестибюле у книжного киоска действительно стоял он – милый человек, ничего от знаменитости ни в его одежде, ни в прическе, ни в выражении лица. Оказалось, что он просто пришел на Дрезденскую выставку, и кто-то ему сказал, что сотрудница музея (назвав мою фамилию) записывает вопросы и высказывания публики о картинах. Его это заинтересовало, и он меня разыскал. «Я буду очень благодарен, если вы покажете мне эти свои записи", – сказал он. «К сожалению, это невозможно, – ответила я. – Мой блокнот с этими записями два дня назад украли".
Услышав это, он огорчился. Я предложила ему рассказать, что я помню. Мы пошли в музейный буфет с винегретом и сардельками. Только там было где сесть и относительно тихо.
Райкин достал блокнотик и начал записывать: "Вы не можете объяснить, почему Мадонну всегда рисуют с мальчиком и никогда – с девочкой?" – "Правда, почему?" – усмехнулся он. Я продолжала вспоминать: "Скажите, пожалуйста: эта полная шатенка на облаке и есть жена бога Зевса?", "Это картины из Дрездена, а где же портрет Гитлера?", "Вы не расскажете нам вкратце главные события Библии?", "Сема, пойдем туда, там "Сикстинская мадонна!". И Семин ответ: "Туда не надо. Я ее уже видел в "Огоньке".
Я рассказала ему, как на экскурсии египетского искусства, где посетителям объясняли, что все в Египте было очень монументальное и большое, кто-то, глядя на жука-скарабея величиной с ладонь, спросил: "А это что, египетская вошь?" А в зале античности, когда один из посетителей задал вопрос, почему у античных скульптурных голов в глазах нет зрачков, другой посетитель тут же ему объяснил: "Как, почему? Разве не видишь, написано "слепок" (сказал с ударением на "о").
Райкин записывал. Его лицо было спокойным, на смешное реагировали только его плечи. "Я закончила". "Eще!" – попросил он. Я вспомнила что-то еще. Но повторить ему частый вопрос посетителей Дрезденской выставки: "Скажите: а почему у Джорджоневской Венеры нет волос под мышкой?" – постеснялась.
Свободное копирование
