Поскольку, я уже около двух лет занимался НИРовской работой на семёрке, то моя работа была почти готова, я был по-прежнему на свободном расписании, лекций уже никаких не было, с руководителем дипломной работы встречался не чаще двух раз в неделю, по необходимости и чаще. Но всё равно времени свободного было достаточно. Защита должна была быть где-то в конце мая, начале июня. Но спокойная и беззаботная жизнь, ненадолго задерживалась на моей улице.
В начале лета обострилось заболевание Глафиры Прокофьевны. Все возможные меры, принимаемые Николаем Максимовичем, не давали желаемых результатов. На улицу она уже не выходила. Аида, практически переселилась на Каляевскую. НикМак и Юра помогали, как могли, но готовить на них на всех приходилось Аденьке. Потом подключилась Лида. Тогда они начали свои «дежурства» через день. А после защиты диплома, Простов, мой руководитель, сообщил мне, что должность адъюнкта кафедры, которую он метил для меня, была сокращена, и отдана на другую кафедру. Это была месть генерала Сидорова, начальника 9 кафедры, за мой отказ 2 года тому назад от его предложения перейти к нему на кафедру на НИРовскую работу с последующей перспективой на адъюнкство. Этот первый «пендаль» Судьбы, я перенёс довольно спокойно, поскольку преподавательская работа меня не прельщала. А военный НИИ, по химическому профилю, находился в Саратовской «тмутаракани», что подразумевало уезд из Москвы на длительное время.
Но моя, постоянно внимательная ко мне Судьба, не успокоилась на этом, она решила треснуть меня почувствительней, и с далеко идущими последствиями. Когда мне объявили, что я рекомендован Приёмной комиссией на должность хачальника химической службы танковой дивизии в Северную Группу Войск в Польше, я, естественно обрадовался и поспешил поделиться этой радостью с Аидой. Но радость моя была недолгой. После моего известия, Аденька посмотрела на меня глазами полными слёз и сказала:
- Славик, миленький, я очень рада твоим успехам и горожусь тобой, но ты посмотри на неё, она уже почти не встаёт, я не могу её бросить, и без тебя я не справлюсь, что же делать, милый!? И она, уткнувшись мне в грудь, расплакалась, что с ней бывало довольно редко. Я обнял её. Прижал к груди, поцеловал в мокрые глаза и сказал?:
- Не плачь, успокойся, мы должны войти к ней бодрыми и весёлыми. Мы сообщим ей, что я уже окончил академия, о чём она так мечтала и гордилась этим. Пусть порадуется, но о назначении никто не должен знать, это её очень огорчит. Пусть сегодня будет её день. Она опять покажет мне на буфет, где стоит её любимая мадера. А об остальном забудь, я уже принял решение, я откажусь от этой должности и попрошу оставить меня в Москве, я соглашусь на любую должность, ты ведь знаешь, я не честолюбив. Запомни главное, я Вас не брошу, НикМак тоже здорово сдал, ведь он держался, только пока она бала здорова. Это закон природы, погибает женщина, рушится семья. Мне уезжать ни в коем случае нельзя! Я думаю, мне, как медалисту пойдут на уступки, в ближайшее время всё решится. Мы устроили маленький импровизированные семейный праздник, выпили мадеры за мои успехи. Аида осталась на Каляевской, а я поехал в Текстильщики, Васю одного оставлять тоже было нельзя.
Некоторые мои не совсем доброжелательные читатели, а такие будут, я в этом абсолютно уверен, вправе мне задать вопрос:
А почему нельзя было, к примеру, подвигнуть на эту миссию Лиду из Удельной, в крайнем случае, вызвать Верочку из Горького, там оставались взрослые Борис и Ольга. У Лиды тоже были два взрослых человека, Степан и Татьяна. Да, это только со стороны было легко рассуждать, рассчитывая все ситуации, но у этих семей был свой уклад, свои проблемы и это только умозрительно выглядело всё реально и осуществимо, а на самом деле всё это было не просто. Но и это не самое главное. Самое главное было в том, что Аида до самозабвения любила свою мать, и изнасиловать её душу никто не посмел бы даже в мыслях!
Свободное копирование
