На следующее утро мы отправились на вокзал, сели на пригородный автобус и покатили в Очамчиру. Дорога долгая и нудная. Пейзажи разнообразием не радовали. С лево сады и виноградники, справа однообразное море, и так три часа в обществе кур, одной козы и поросёнка. Самобытный колорит, никуда не денешься. Сбор был назначен в доме старшего брата. Наскоро перекусив абхазской классикой: сулугуни, лаваш, молодое вино, маджари, свежие овощи. Братишки, не удержались, и показали мне подпольный цех по пошиву знаменитых «грузинских» женских босоножек и летних туфель. В то время ими торговали на всех пляжах Кавказа, доходили они и до Москвы. «Подпольный» цех по пошиву обуви находился в подвале дома старшего брата, а попасть туда можно было только через лаз для средних размеров собаки.
После осмотра подпольной фабрики, мы всей компанией направились на дорогу, ведущую в нужном нам направлении, поймали попутку, разместились со всем своим скарбом в кузове какого-то грузовичка и покатили по «бездорожью и «разгильдяйству» в сторону гор. В этом районе береговая линия была выпрямлена, а не как с Сухуми, вогнутой дугой уходившей вглубь побережья и создававшей в районе Сухуми микроклимат с чрезвычайно высокой влажностью воздуха. Ехать нам предстояло километров 30 по просёлку, это выливалось в полутора часовую езду по дороге, напоминающей стиральную доску. Чем ближе мы приближались к горам, тем свежее становился воздух. В том месте, куда мы направлялись, горам предшествует местность, покрытая пологими холмами высотой не более 150-200 метров. На них выращивают виноград и чай, куда мы, собственно, и направлялись. Там, на одной из чайных плантаций, и находилось то знаменитое пресноводное озеро, в котором, по словам моих товарищей по рыбацкой страсти, ловились «здоровенные» лещи.
Наконец, подъехав к оному из таких холмов, мы высадились из машины и, по извилистой тропе между чайными кустами, направились на поиски этого сказочного озеро. Обогнув холм почти наполовину, мы внезапно очутились в распадке между холмами, поросшим негустым живописным лесом, а по правую руку от нас, так же неожиданно, показалась, сверкающая от заходящего солнца, зеркальная гладь озера. Полюбовавшись, некоторое время, открывшемся перед нами, видом, мы приступили к обустройству нашей временной стоянки. Позаботиться о нашем ночлеге старшие братья поручили мне с Каро, а сами, не теряя время, спустились к озеру, где была привязана лодка, приготовленная заранее одним из работников чайного совхоза, их приятелем. Оказалось, что озеро было очень глубоким, а берега настолько поросши деревьями и кустарником, что рыбачить можно было только с лодки.
Мы с Каро довольно быстро справились со своей задачей: развели костёр, насобирали дров на ночь, расстелили суконное одеяло, разложили всё необходимое для ужина. Ужин классический армяно-абхазский, но на этот раз вместо маджари была чача. Занимаясь не хитрыми нашими приготовлениями, я заметил невдалеке, на опушке леса, яблоню, сплошь усыпанную крупными яблоками. Я подумал, что украсить наш скромный ужин свежими фруктами совсем не плохо. Когда я направился к яблоне, мне показалось, что Каро как-то загадочно улыбнулся. Как ни в чём не бывало, я набрал яблок в небольшую корзинку из-под продуктов и принёс её к костру и тут же решил попробовать своё приобретение. Как только я надкусил яблоко, то почувствовал, что поступил крайне опрометчиво. А, Каро, глядя на мою физиономию, перекошенную мучительной гримасой, покатывался со смеху, пытаясь сквозь смех объяснить мне, что от этих яблок хоть ослиные уши и не растут, но есть их всё равно нельзя из-за их сильнейших вяжущих свойств.
Пока мы с Каро занимались хозяйственными делами, Каро Старший и Амборцум вернулись с озера и поведали нам, что у них за это время сорвались два здоровенных леща, не менее 3-4 килограмм каждый, не выдержали крючки и что они поставили на ночь донные удочки. От вопросов, из вежливости, мы воздержались.
Солнце уже село, и как это бывает в южных широтах, начало быстро темнеть. Разместившись вокруг уютно потрескивающего костра, принялись за нехитрый ужин. После нескольких стопок чачи, как из рога изобилия полились рыбацкие истории. И чем мы больше отдавали почестей Бахусу, тем увлекательней становились рыбацкие истории, тем крупнее становилась пойманная, но чаще всего срывавшаяся с крючка, в силу своих неимоверных размеров, рыба. В свидетели клятвенно призывались все родственники и в розницу и оптом. Я, естественно, как и подобает хорошо воспитанному человеку и, тем более гостю, с большим вниманием и видимой искренней заинтересованностью слушал все эти вдохновенные рыбацкие байки. Хорошо поевшие, в меру выпившие и умиротворённые, мы как-то не заметно переместились в царство Морфея.
Свободное копирование
