По совету товарищей я не стал терять время даром и немедленно приступил к оборудованию палаточного гнезда. Встретив в штабе Корниковского, я попросил его помочь мне по старой дружбе. Он с удовольствием согласился, узнав, что ко мне приезжает жена и поэтому палатка должна выглядеть удобной и уютной.
В последующие две недели в любое свободное время я ничем не занимался кроме нового лагерного жилья. Я уже упоминал, что у нас в связи с переформированием, было сформировано новое подразделение, бригадная школа сержантов, для подготовки младших командиров в развивающиеся химические войска. Начальником этой школы был назначен подполковник Кузнецов, личность весьма примечательная, но с отрицательным знаком. Огромного роста, с лошадиной физиономией, постоянно полупьяный, с полным отсутствием признаков интеллекта на лице, короче, классический армейский солдафон. К чему всё это? А вот к чему. На протяжении всей моей работы по обустройству моего нового жилья, эта одиозная личность несколько раз проходила в непосредственной близости от места работы. Борька Корниковский оказался наблюдательней и видимо опытней меня в вопросе армейской интриги:
- Товарищ лейтенант, Вас не удивляет такая пристальная заинтересованность Кузнецова оборудованием Вашей палатки?
- Я не обращал на него никакого внимания, ну ходит человек, и пусть ходит, может быть, он наш с тобой опыт перенимает, тоже хочет оборудоваться не хуже.
- Товарищ лейтенант, Вы очень хороший и поэтому очень доверчивый человек, этому пьянице здесь совершенно нечего делать, здесь нет объектов для его интереса, мне всё это очень не нравится.
- Боря, ты такой молодой, а мнительный, как старая бабка, ты, став писарем в штабе, много слушаешь лишнего, и это делает тебя подозрительным, не бери в голову. Мы уже заканчиваем, пора палатку устанавливать и телеграмму давать.
- Хорошо, если так, Слава Богу. Значит не за горами новоселье.
Не успели мы с Корниковским закончить разговор и работу, прибегает посыльный из штаба:
- Товарищь лейтенант! Вас вызывает командир бригады, он находится на веранде штаба.
- А что случилось, рабочий день уже закончился?
- Не могу знать! Они там с начальником политотдела на веранде сидят, и начальник сержантской школы там же стоит.
Отпустив посыльного, мы с Борисом посмотрели друг на друга, он печально улыбнулся и сказал:
- Что я говорил, накрылась Ваше гнездо, а как замечательно мы всё сделали!
- Не торопись с выводами, ещё ничего не известно!
- Какой же Вы всё-таки наивный, Вячеслав Николаевич, идите, и через 10 минут вам всё станет известно.
Что было делать, я пошёл к штабу бригады, застал картину, нарисованную посыльным. На скамейке веранды рядом сидели Петренко с Каварским, начальником политотдела, а у веранды стояло это «чудо природы», Кузнецов. Петренко с Каварским о чём-то оживлённо беседовали, а этот 2-х метровый чурбан с подхалимским умилением поддакивал им и хихикал в унисон с ними. При виде этой троицы, отнюдь не святой, я всё понял и моя азиатская кровь начала закипать в моих жилах. Пертренко посмотрел на меня, ещё не перестав смеяться, я был уверен, что они все под «газами», и спросил:
- Кареев, вы почему начали оборудовать палатку на чужом месте?
- Товарищ генерал, я вообще никогда ничего не делаю без разрешения, меня так воспитали, а, во- вторых, мне это место показали, как свободное, начальник строевого отделения ст. лейтенант Митрофанов и начальник разведки капитан Калиберда.
- Ну, наверное, они ошиблись, а вот подполковник Кузнецов заявляет, что это его старое место.
- Товарищ генерал, разрешите пояснить ситуацию?
- Давайте, только побыстрей, нам всем уже на ужин пора!
- Во-первых, подполковник Кузнецов видимо запамятовал, что в бригаду он прибыл в средине прошлого лета и в лагерях не был. Во-вторых, капитан Калиберда сообщил нам с Митрофановым, что это место всегда принадлежало подполковнику Глушко, который с этого лета живёт в домике и палаточное гнездо бросил. И последнее, подполковник Кузнецов с первых дней оборудования этого гнезда, видел меня там, и в течение двух недель наблюдал, как я восстанавливаю это гнездо и привожу его в порядок, почему же он сразу не заявил свою претензию на принадлежность этого места ему, как он утверждает, с давних времён.
Генерал Петренко обращается к Каварскому:
- Смотри-ка, замполит, прямо-таки прокурорская речь. И против кого, против старшего офицера. А заодно и против командира бригады. Я приказываю вам передать это место подполковнику Кузнецову, а себе выберете в другом месте.
- Слушаюсь товарищ генерал, разрешите обратиться к начальнику политотдела.
- Обращайтесь!
- Товарищ полковник, как по вашему выглядит моральный облик старшего офицера-коммуниста в свете всего произошедшего?!
- Товарищ Кареев, вам отдан приказ и вы его должны выполнить, а приказы командира бригады я не комментирую и не обсуждаю!
В моей душе творилось такое, что об этом лучше не рассказывать, глаза стали влажными от беспомощности перед этим пьяным и облечённым властью быдлом. Моё человеческое самолюбие, достоинство и офицерская честь были втоптаны в грязь этой сволочью. Увидев моё состояние и не на шутку перепугавшись, Петренко сказал:
- Идите к себе, лейтенант, и успокойтесь, ничего страшного не произошло, найдут вам место для палатки.
Свободное копирование
