Всё оказалось не так страшно, как представлялось. Мужики оказались на редкость покладистые и понятливые. Возраст в среднем по взводу за 30 лет, половина семейные (когда только успели). На первом занятии по инженерной подготовке, отрывка индивидуальной стрелковой ячейки для стрельбы стоя, один из подопечных (в возрасте за 40 лет) заявляет мне:
- Ты сынок расскажи, что нам тут рыть надо, а сам иди, отдыхай, чего ты тут с нами на жаре париться зря будешь, а я гонца пришлю, когда всё готово будет.
Они и во взводах и ротах, видимо, уже успели организоваться по лагерному принципу, и разговаривал со мной их «набольший», другими словами, «теневой» командир взвода. Я ещё со своих юных лет, по опыту своего двора, хорошо разбирался в этой уголовной субординации, и поэтому, принял это совершенно спокойно. Лучше все проблемы решать со «смотрящим», чем разбираться с каждым охломоном. Я поделился этим опытом с Поляковым. Он, естественно сразу спросил, откуда у меня такие познания. Пришлось рассказывать, какое окружение было у меня в юности во дворе моего родного дома. После нескольких дней занятий моя версия подтвердилась, вопросы командирам на различные темы, задавали одни и те же люди.
Всё шло, вроде, благополучно, до первого выходного дня. В палаточном городке для солдат, в соответствие с устройством летнего лагеря, за линией палаток оборудуются так называемые «погребки» для питьевой воды. Сооружение это представляет собой яму, глубиной около метра, облицованную досками или тонкими жердями. Над этой ямой ставится укрытие в форме шалаша и прикрывается дёрном. Для входа в это сооружение делаются в земле наклонные лесенки до самой ямы. В этом сооружении на специальной деревянной подставке ставится 50-ти литровый оцинкованный бак, закрытый на замок с, прикреплённой к нему цепочкой, кружкой. Такие баки можно было наблюдать на всех ж/д вокзалах страны, наверное, до конца 50-х годов прошлого столетия. Эти погребки делались один на взвод. Всё это нудное объяснение необходимо, чтобы понять дальнейшие события. Спиртное можно было достать только в Досчатом, а единственная дорога до него было перехвачена на время «партизанских» сборов патрульным нарядом. Во второй половине дня ближайшего воскресенья, я и другие командиры обратили внимание на повышенное весёлое настроение наших подопечных. Начали проводить расследование и устанавливать причину такой повышенной весёлости. Потом в нескольких палатках обнаружили спящих в неположенное время, и которых невозможно было разбудить. Причина была установлена. На всей территории расположения «партизан» стоял сильный запах Тройного одеколона. Я случайно заглянул в один из погребков. Всё свободное пространство около бака с водой было усыпано пузырьками из-под Тройного одеколона, а бак совершенно пуст. Я показал всё это Полякову, и мы вместе пошли в военторговскую палатку. Спросили продавщицу:
- У Вас Тройной одеколон есть?
- Ой! Вы знаете, был, но вчера «партизаны» весь раскупили, больше сотни пузырьков. Я ещё подумала, зеки, а какие культурные, все одеколоном пользуются.
- И водой из погребков запивают.
- Как, они его, что, пьют!
- С превеликим удовольствием и в больших количествах. У Вас ещё что-нибудь из парфюмерии на спирту осталось?
- Только цветочный одеколон и духи разные.
- Никому не продавать, ни под каким видом, даже офицерам, скажите, всё кончилось, а на базе нет! Сегодня же получите распоряжение начальника лагерного сбора. Понятно?
- Понятно, товарищ капитан, я же не знала, для чего они его берут. Господи, как можно это пить?
Свободное копирование
