О моей семейной жизни в это время не могло быть и речи, я уходил из дома, когда и мама и жена спали, а когда я возвращался со службы, они уже спали. Такая жизнь было противоестественной, даже для армейских условий. Я в очередной раз столкнулся с армейским идиотизмом, основанном на полной несостоятельности начальствующего состава армии, чинопочитании, подхалимстве и шкурничестве. А что можно было ожидать от потомков щукарей, швондеров, шариковых, нагульновых и размётновых. Довоенная армия была совершенно другой, офицерский корпус был намного интеллигентней и грамотней, как бы сейчас сказали, обладал большим проффесианализмом. Но к великому сожалению для нашей армии этот офицерский корпус перед войной был практически уничтожен. Во время войны и в послевоенный период офицерами часто становились совершенно случайные люди. У меня ещё будет возможность на конкретных примерах показать, как падал авторитет офицерского состава в армии из-за его низкого профессионального и морально-этического качества. К сожалению, эта проблема актуальна и чрезвычайно болезненна и в настоящее время.
Я не мог смириться с мыслью, что в этой совершенно непрофессионально сформированной и организационно построенной военной организации, где общее число офицеров и сверхсрочнослужащих достигало более 50-ти человек, всю самую ответственную и тяжёлую работу выполняли шесть человек командиров взводов-воспитателей! Привыкнув с детства и унаследовав от своих питерских предков ко всякому порученному делу относиться добросовестно и с полной ответственностью, даже эти качества не удержали меня от фактического бунта.
Через две недели моего пребывания в этом военизированном «дурдоме», где 6 человек света белого не видят, а остальные жир нагуливают, я начал атаку на начальство. В течение всего последующего времени я засыпал начальство рапортами об освобождении меня от занимаемой должности и направлении меня в распоряжение отдела кадров округа, мотивировав это тем, что у меня назревает развод с женой. После подачи двух или трёх таких рапортов, начальство, буквально озверело, и за каждый рапорт я получал от начальника школы по 10 суток ареста. Отправлять меня в Москву на гарнизонную гауптвахту никто не собирался, поскольку работать за меня было некому. Наконец, по прошествии двух с половиной месяцев, на очередном «разносе» в кабинете начальника школы, последний вызвал своего заместителя и буквально проорал:
- Выдойте этому м…ку его личное дело с соответствующим сопроводительным письмом и отправьте его к чёртовой матери из школы!!
Свободное копирование
