Был конец июля 1946 года, через месяц мне приступать к занятиям в техникуме, а мне приходит в голову такая шальная идея. Я не совсем уверенно представлял, где та Рига находится. Знал только, что эти республики перед самой войной присоединили к СССР, а в Московских магазинах появились рижские конфеты, не совсем вкусные, и, что есть рижский хлеб, очень вкусный. На этом мои познания о Риге заканчивались. Но это не помешало мне сообразить, что в Ригу надо ехать с Рижского вокзала. Когда бабка узнала, что я хочу ехать в Ригу вслед за матерью, она разразилась таким монологом, что его лучше не воспроизводить, даже приблизительно. Лейтмотивом её страстного выступления была мысль, о полном моём идиотизме.
Собрав свой фибровый тренировочный чемоданчик, полный радужных надежд, и в предвкушении самых невероятных приключений, я отправился на Рижский вокзал. Я испытывал, по-видимому, такие же ощущения, как и Генри Мортон Стенли, который в 1871 году впервые отправлялся в Центральную Африку на поиски Давида Ливингстона. В такую авантюру я пускался впервые. Подробности пути опуская вследствие полного отсутствия впечатлений.
Но, по прибытии рано утром в Ригу, впечатления обвалились на меня буквально водопадом. Первое, что я увидел на привокзальной площади, это огромное количество извозчиков на козлах великолепных колясок разного фасона и запряжённых прекрасными рысаками! В глаза бросилась непривычная чистота и ухоженность, прилегающей к вокзалу, части города. Я буквально был поражён всем увиденным. Закончив созерцание нового для меня мира, я почувствовал, что страшно голоден. По рассказам дяди Альфреда, я знал, что рядом с вокзалом находится знаменитый рижский рынок, размещавшейся в трёх огромных, похожих на авиационные ангары, зданиях. Я подошёл к ближайшему извозчику и спросил, где находится рынок. Он посмотрел на меня, как на привидение, что-то пробурчал на латышском и ткнул пальцем в правую сторону от вокзала. Мне показалось, что он меня обругал, а пальцем ткнул, чтобы от меня отвязаться. Но направление оказалось правильным, и я скоро увидел эти впечатляющие три огромных полуцилиндра серого цвета. Я вошёл в первый попавшийся. Он оказался фруктово-овощным. От увиденного мною, у меня закружилась голова. То ли с голодухи, то ли от, невиданного до селе, изобилия. Прилавки, буквально ломились от всевозможных фруктов и овощей, мне показалось, что торговый павильон по размеру был не менее половины Красной площади. Господи! А в Москве в это же самое время почти голодуха. Я шёл вдоль ряда с овощами и боялся захлебнуться собственной слюной, я постоянно сглатывал, как павловская собака на эксперименте. Наконец я набрался смелости и подошёл к тётке, торгующей крупными помидорами и огурцами, в том числе и малосольными. Я спросил, сколько стоит самый большой помидор и малосольный огурец, самая моя любимая еда. Тётка ошалело посмотрела на меня и , закрыв руками и грудью всю свою снедь, прошипела, «ne saprot!». Прошу извинить, как в действительности на латышском это выглядит не знаю.
Потом мне объяснили, что таким образом они отказывают в продаже товара русским, а слово это означает « не понимаю!». И ещё у кого-то поворачивается язык обвинять И.В.Сталина в репрессиях! Он величайший гуманист, это я испытал на себе, 15-ти летнем мальчишке, на рижском базаре в 1946 году. Так меня отгоняли от товара несколько раз, пока, какая-то тётка не крикнула мне и не подозвала к своему товару. Она оказалась русской:
- Сынок, наплюй на них, иродов, тебе чего надо-то?
- Мне бы помидор покрупнее, и пару малосольных огурчиков.
- Господи! Ты откуда здесь взялся-то?
- Только что из Москвы приехал, у меня здесь мама гостит у дяди, он латыш и Рига его родина.
- Ну, тогда ты к ним скорее иди, а не то тебя эти нехристи затюкают.
- А как мне добраться до моста через канал?
- На привокзальной площади садись на трамвай, и минут через 15 доедешь до канала.
- А река здесь далеко?
- Да нет, пройдёшь рынки и увидишь реку.
Свободное копирование
