Была уже средина лета и слух о том, что Славка москвич плетёт отличные корзины, облетела всю деревню. Надвигалась страда уборки картофеля и хозяйки задумались, а чем же его таскать по огороду, во что собирать? Вёдра почти у всех пришли в негодность, а новых купить негде, такого товара даже в городе не было.
Поначалу пришли ближние соседки с просьбой сплести по корзиночке, а то «картохи», хоть в подолах таскай. Сплёл я им по корзинке, понравилось, похвалили меня маме, что хороший у неё сын растёт, рукодельный. На следующий день принесли, кто яиц, кто сметаны, кто картошки. Маме с Нюрой это пришлось по душе, что-то вроде заработка, тем более, жили мы теперь, как одна семья. Короче говоря, заказчицы стали приходить чуть ли не каждый день. Пришлось ставить их на очередь и записывать на бумажку. Лозы на ручье было вдоволь, отказывать было неудобно, почти в каждой семье кто-то был на фронте. Так и плёл я эти, будь они неладны, корзинки до самой копки картошки. Зато стол наш сразу стал богаче, о недоедании уже не думали.
А думать мы начали о том, как нам возвращаться домой в Москву. Я уже упоминал, чтобы выехать в Москву, от туда надо было получить вызов со старой работы, что ты там очень нужна. Мама ещё с весны затеяла эту переписку, но результатов никаких не было, по причине отсутствия на её старой работе старых сотрудников, с которыми она проработала долгое время до войны.
Чтобы понять, как, всё же, мы от туда выбрались, необходимо на время перенестись в недалёкое довоенное прошлое. Незадолго перед войной у мамы был очередной ухаживатель. Это был весьма представительный мужчина лет 45, носивший, модную по тем временам, полувоенную одежду, гимнастёрку с отложным воротником и накладными карманами и галифе цвета хаки, широкий офицерский ремень и сапоги. На голове, фуражка защитного цвета, точно такая же, какую носил Сталин. До войны была такая организация «Моссельпром», преобразованная в последствии в «Центросоюз». Вот в этом-то «Центросоюзе» он и занимал какую-то крупную руководящую должность. Мамочка, естественно, представила его своим закадычным подружкам ещё по дореволюционной гимназии, тёте Дусе и тёте Нине, я уже о них упоминал ранее. Чтобы из всего этого вышло не случись война, одному Богу известно. Но случилась война, нас эвакуировали, а этот центросоюзовец остался в Москве. Как говорится, «свято место пусто не бывает», и этого маминого ухаживателя пристроила к себе её подружка, по словам мамы, «тихоня Ниночка».
Свободное копирование
