После поездки в Париж и организации АССИТЕЖ география моей жизни сказочно расширилась: Италия, Испания, Румыния, Австрия, Голландия...
Надолго врезалась в память поездка в город Русе (Болгария), где поставила оперу «Мальчик-великан» с болгарскими артистами. Это уже по линии Детского музыкального театра. Ведь специально для нас Тихон Хренников написал свою оперу, родилась она в нашей дружной совместной работе. Болгарские артисты после премьеры и на улицах города и у моей двери в гостинице продолжали петь:
Ш-ш-ш, порошок украден.
Ш-ш-ш, украден порошок.
Особенно запомнился выезд всем театром на Фестиваль детских театров в город Шибеник (Югославия). Представьте себе Адриатическое море, площадь вблизи него — даже слышен морской прибой. Дома с трех сторон как бы замыкают эстраду, сколоченную на открытом воздухе. Напротив — стена церкви-монастыря с высокой колокольней. Входы для зрителей — из узких переулков.
Играть на площади —дело для нас непривычное, но вспомнила постановку Макса Рейнгардта «Каждый человек» на театральных игрищах в Зальцбурге — и фантазия заработала бурно. Наша программа будет называться «Венок музыкальных сказок». Яркие сцены из различных постановок сплетутся одна с другой, как цветы в венке.
Развернуть действие только на этой эстраде? Конечно, нет. На втором этаже дома, что за эстрадой, —длинный ажурный балкон. Конечно, артисты будут появляться и там. А на крыше четырехэтажного дома справа появится Тибул — использование этой площади сделает действие подлинно массовым. Но надо овладеть железными лестницами, темпами перебежек с одного места на другое — пространства-то для артистов непривычные!
Нам дали на репетиции время с восьми вечера до двенадцати ночи — мало для этой работы. Придется совсем не ложиться. Я должна все опробовать прежде сама. Получится. Главное, чтобы переходы и пробеги точно совпадали с музыкой. Репетируем дружно, оркестр гремит, мой голос тоже. В окнах и на балконах ближних домов — люди, они собираются ложиться спать, но завтра же наш дебют, неужели непонятно? В два часа ночи вспыхивает скандал. Живущие на этой площади, главным образом женщины, «напускают» на меня большого широкоплечего мужчину. Он уже, видимо, прилег и теперь предстал передо мной в пижаме.
— Синьора, — обращается он ко мне вежливо, — третий час ночи, жители хотят спать, а вы... Отвечаю любезно:
— А мы хотим завтра доставить радость детям этого города.
— Но ночь дана для сна, не правда ли?
— Как когда. Простите, ваша профессия?
— Я капитан корабля, плаваю в Адриатическом море.
— Ну тогда вы меня поймете, как никто. Мой корабль может завтра затонуть, если недостаточно прорепетирую то, что необходимо. Прошу вас, еще полчаса, и мы спасены.
Капитан умолкает. Ему нравится, что общаюсь с ним на итальянском, да и мои сравнения ему близки. "На крик женщин из окон он отвечает примирительно:
— Еще полчаса придется потерпеть. Сажаю капитана на скамью, то и дело обращаюсь к нему за советом как к первому своему югославскому зрителю, знающему местные вкусы. Видя, как трудна работа, как из хаоса начинает возникать нечто определенное, он делается моим союзником. Следующие выкрики нервных женщин он перекрывает мощью капитанского голоса:
— Музыка не мешает спать. Ложитесь. Дайте нам работать.
С помощью капитана к шести утра разобрались с мизансценами в окнах, на балконах и крыше.
После премьеры свежевыбритый, в белом кителе капитан первый горячо жал нам руки, Преподнес букет и повторял, улыбаясь:
— Счастлив, что, как мог, помогал вашему успеху.
Министерство культуры СССР в 1973 году направило меня в Нью-Йорк. Мои доклады называли там «театр одного актера». Я выступала то играя на рояле, то показывая мизансцены различных постановок, то сидя за полом, то демонстрируя эскизы и грамзаписи. Съехалось много людей из различных городов США — главным образом профессора и студенты различных американских университетов.
Потом мне была предложена четырехмесячная поездка в университеты Вашингтона, Лос-Анджелеса, Миннеаполиса и других городов США с циклами лекции. Поездка эта не состоялась: уже началось строительство нового величественного здания Детского музыкального театра в Москве, и это было для меня всего важнее и дороже.
В Нью-Йорке мне вручили ряд ценных сувениров, самый маленький из которых и самый оригинальный — браслет с висящими на нем брелоками: крошечный рояль, ноты, головки ребят, театральная маска и сердце, с одной стороны которого написано по-английски «Наталии Сац — США», а с другой — по-русски «Мир и дружба». Когда я спросила, что, собственно, значит брелок-сердце, вручавший мне эту награду Орлин Корей сказал:
— Вы отдали все ваше сердце искусству для детей и научили нас любить и верить в важность дела художественного воспитания людей будущего.
Свободное копирование
