Хорошо отоспавшись, я пришел на аэродром около полудня. Предстоял самостоятельный тренировочный полет.
На старте меня ожидала сильная одноместная машина. Забравшись в кабину, я дал газ и вдруг услышал, что сзади кто-то возится. Оглянувшись, я увидел двух «пассажиров».
Зная о моем высотном полете, доктор Элькин подсунул в самолет клетку с подопытными кроликами, чтобы проследить на них влияние высоты.
Красноглазые пассажиры пугливо жались в клетке.
Круто задрав машину, я ушел с аэродрома и, врезаясь спиралью ввысь, следил за стрелкой альтиметра, не выпуская ручки управления.
Стрелка быстро накручивала высоту: 500, 600, 700... 1 000 метров...
Так, незаметно для себя, я набрал высоту 5 000 метров и почувствовал холод.
На земле было плюс 7°, здесь термометр показывал минус 15°.
Набирая высоту, я продолжал следить за альтиметром и видел, как стрелка неохотно подошла к 6 000, 6 200 метрам, еще неохотнее поползла выше, и мне запомнилось 6 700 метров.
Ноги мои онемели, и от прикосновения к рубашке я чувствовал холодные мурашки по всему телу. В голове стоял звон, точно в пустом железном котле от ударов молота. Страшная лень. Лень шевельнуть рукой, не хочется смотреть даже на приборы. Не выпуская из рук ручки управления, я убеждаю себя, что все отлично: есть еще запас выносливости, хотя следует прекратить полет.
«Еще один эксперимент, — думаю я: — проверим, как повлияет на меня резкий спуск».
Круто задираю машину и со скоростью 120 километров в час резко перевожу ее в пикирующее положение.
Страшная тяжесть вдавливает меня в спинку кресла. Упершись лбом в резиновую часть оптического прицела, чтобы удобнее было следить, я вижу, как стрелка показателя скорости понеслась вправо.
Скорости нарастали мгновенно: 200, 250, 300 километров в час...
С интересом и беспокойством смотрю на стрелку, несущуюся к пределу — 360 километров в час, — и вижу, как она, дойдя до 360, замыкает круг и, не останавливаясь, идет дальше.
Взглянув на альтиметр, я соображаю, что скорость полета не менее 400 километров. Стрелка альтиметра с 6 700 упала до 1 500.
Еще мгновенье — и стрелка достигает 1 000.
Плавно и осторожно я тяну ручку на вывод самолета из пикирования — и в тот же миг меня вдавливает в сиденье страшная сила.
Приборы уходят от меня, и я чувствую, что теряю сознание. Это длится мгновенье. Очнувшись, я вижу, что самолет беспорядочно падает с остановившимся мотором. Пытаюсь включить мотор, но безуспешно. Не знаю, почему это произошло — может быть, от волнения, — сейчас это трудно объяснить. Мне пришлось итти на посадку с выключенным мотором. Самолет оказался недалеко от аэродрома, и я без труда приземлился.
В ушах стоял звон, и тело ныло, словно меня кто-то беспощадно избил.
Я заглянул в клетку с кроликами.
Один из подопытных «пассажиров» лежал мертвый, мордочкой вверх; другой привалился к стенке с широко раздувающимся животом.
— Покойничек обладал неважным сердечком, — сказал доктор Элькин, вытаскивая кролика за задние лапы.
Свободное копирование
