26 янва[ря] 1926
Я вычитал однажды, что в Норвегии было собрание коммунисток. Они говорили о своих нуждах, вынесли постановления. Из них одно замечательно. Нужно добиться, чтобы государство не преследовало женщину, которая "освободит" себя от своего ребенка в первые двадцать четыре часа его существования. Логически дело стоит неплохо. Если мы признаем выкидыш, отчего не продолжить его -- на сутки? И главное: надо устроить так, чтобы было удобно. Что возразить? Если жизнь вся основана на "удобстве", и ничего нет (nihil, Базаров), так отчего ж не придушить младенчика в несколько часов? Он не поймет. Милый мир, куда не по своей вине он прибыл, сразу же покажет ему, как он мил. Под любящей материнскою рукой безвинно хряснет шейный позвонок, а маме будет посвободнее, la vie est dure, alles teuerer geworden {Жизнь сурова (фр.), все стало дороже (нем.).}. Маме не опасно. По закону не поставят ее к стенке, остается "стенка" внутренняя, та, у которой мы расстреливаем иногда себя, та казнь, что названа "когтистым зверем".
Люди -- все ведь люди. Можно вынести постановление... а у всякой ли норвежской коммунистки так вот и отсутствует вполне "когтистый зверь"? Конечно, нет. Но важно здесь не это. Может быть, найдутся среди них такие, кто не хуже, может лучше иных "христианских" женщин. Важно это, как черта эпохи, времени. Ведь коммунисты только крепче (и смелее!) договаривают до конца многое, чего тоже так хотелось бы европейскому человеку "приличному", не "хаму" -- но стесняется сказать...
В "удобной" жизни хорошо бы раз навсегда избавиться от "когтистого зверя". Это большой враг. Он связан с каким-то иным миром, где нет ни авиации, ни спорта, нет ни дансингов, ни ресторанов... Это "неудобный" мир, и страшно старомодный. Прочь его! Buvons, mangeons, forniquons! {Пьем, едим, развратничаем (фр.).} Но, пожалуйста, без всяких зверей.
Современные люди, однако, весьма ошибаются, думая, что они новы, а все остальное старо. Увы, они как раз стары. "Buvons, mangeons, forniquons!" -- это говорят у Флобера, в "Искушении св. Антония" татианиты, еретики третьего века. Да и вообще так говорилось с сотворения мира.
Получалось ли только от этого весело? Вот вопрос.
