Я любила ходить по Бобловским окрестностям, и какие разнообразные были эти прогулки: то старый, старый лес Манулиха, то молодой Горшков, то поля, луга, река и мельница, за которой мы купались в Лутосне. Лутосня не широкая река, но довольно глубокая, местами красиво поросшая водяными лилиями, кувшинками и незабудками. Дорога к реке шла березовой рощей, которой так любовался Архип Иванович Куинджи, когда был у нас в Боблове. И все-таки я не сразу узнала все уголки нашей местности. Только в последние годы, уже после кончины Дмитрия Ивановича, я сделала случайно археологическую находку. Верстах в семи от нас находилось Шахматово, именье А. Н. Бекетова, где он с женой, дочерьми и внуком Александром Блок проводил лето. Мы друг у друга бывали. Дорога шла березовой рощей, через реку, мимо мельницы, церкви и деревни Тараканово. По ту сторону реки стояла другая церковь, окруженная рощей, мимо которой я столько раз ходила. Раз мы как-то осенью зажились в Боблове до листопада. Проходя мимо Таракановской рощи, я заметила в ней маленькую постройку, которую не было видно через густую летнюю листву. Теперь, осенью, листья опали, и сквозь голые ветви виднелось что-то в роде часовни. Подхожу ближе, обхожу кругом, у дверей огромный муравейник, прислонившийся к самой двери -- видно, что люди давным-давно не ходили здесь. Очень заинтересованная, иду к священнику.
-- Батюшка, что там у вас такое?
-- Да что там, -- это старая часовня, а в ней всякий хлам.
-- Покажите, батюшка.
-- Ну что там, я и ключи не найду.
Прошу еще, и батюшка находит огромный, почти в поларшина, ключ. Идем. Муравейник отгребли. С трудом открываем двери. Входим -- у меня захватило дыхание. Кругом старые книги времен Петра, Анны Иоанновны, иконы и, наконец, царские врата новгородского стиля допетровских времен, резные, с зеленой эмалью между резьбой.
-- Зачем вам все это, батюшка, ведь у вас тут все сгниет. Надо написать в Археологическую комиссию.
-- Да тут уже были, смотрели года два тому назад, да что толку.
-- Ну тогда отдайте мне хотя бы за вклад в церковь, а я уже знаю, куда передать.
-- Эк выдумали, пойдемте, пойдемте, нечего нам здесь делать.
Но я не могла успокоиться, зная, что все так пропадет и сгниет. На следующее лето опять пошла.
-- Ну что, никто еще не взял у вас вещи из старой часовни?
-- Нет, никто.
Наконец, через два года заместитель старого священника отдал мне царские врата за вклад в церковь. Я привезла их в Петербург; они были на археологической выставке и оттуда взяты в музей Штиглица.
После такой находки я стала расспрашивать всех в деревне, нет ли еще где такой часовни. Особенно был нам полезен мясник из села Рогачева, который развозил мясо по усадьбам и отлично знал местность. Он указал мне на одну старую часовню; я поехала, нашла эту часовню. Она была еще стариннее таракановской. Внутри стены были затянуты старой синей крашениной, которая от ветхости во многих местах истлела и висела клочьями. В одном месте под разорванной обивкой обнаружилась деревянная стенка, и в ней врезанный потайной шкаф. "Что там было, батюшка?" -- спрашиваю показывавшего мне часовню священника. "В нем нашли старую рукопись".-- Где же она?". "Да, -- мнется священник, -- ее взял наш староста и потерял". Не знаю, что сталось потом с этой часовней.
Свободное копирование
