Очень удобный способ пересылки писем и рукописей из-за границы нашел наш товарищ Владимир Мартынович Смирнов (партийная кличка "Паульсон"). Он использовал тайную почту финляндского "кагала". Такое прозвище петербургская черносотенная газета "Новое время" дала в насмешку финляндской партии "пассивного сопротивления", выступившей против беззаконий царизма, за соблюдение конституционных законов Финляндии и прав ее граждан. "Пассивисты" затем и сами стали называть себя "кагалом". В отличие от "активистов", считавших необходимым бороться за независимость Финляндии активным путем (под активным путем "активисты" подразумевали главным образом путь индивидуального террора), "пассивисты" ограничивались критикой в печати. И те и другие были, конечно, очень далеки по своим идейным взглядам от социал-демократов. Однако и "активисты" и "пассивисты" охотно помогали русским революционерам, считая своими союзниками всех, кто борется против царизма.
Почта "пассивистов" регулярно функционировала между Петербургом и Гельсингфорсом. Из Петербурга ее отправлял вместе со служебной железнодорожной перепиской в особой сумке служащий Финляндского вокзала Отто Мальм. Эту сумку имел право вскрывать в Гельсингфорсе только приятель Отто Мальма, также сторонник "кагала". Таким же путем переправлялась почта и из Гельсингфорса в Петербург. Через В. М. Смирнова мы установили связь с Отто Мальмом, и с его помощью посылали через Финляндию в "Искру", а позже и в газету "Вперед" значительную часть корреспонденции из России.
Связи В. М. Смирнова с финнами облегчались тем, что он, как и его мать Виргиния Карловна, шведка по национальности, отлично владел финским и шведским языками. Еще будучи студентом Петербургского университета, Владимир Мартынович организовал доставку марксистской литературы в Петербург через финских железнодорожников.
Вспоминая о В. М. Смирнове, не могу не сказать о его матери. Это была чудесная старушка. Зная о нашей подпольной работе, она добродушно ворчала, что мы "не делом занимаемся", а сама рада была хоть чем-нибудь нам помочь. Очень опасаясь за своего сына, она часто предпочитала брать на себя выполнение весьма рискованных поручений.
Припоминаю такой случай. Виргиния Карловна пошла к рабочему железнодорожной мастерской на Финляндском вокзале Парикки, через которого Смирнов часто получал нелегальную литературу из Гельсингфорса. Проживал Парикки где-то на Выборгской стороне. Виргиния Карловна вышла из квартиры Парикки на улицу с тяжелыми корзинками, наполненными литературой, в обеих руках. В это время полиция по каким-то причинам оцепила квартал, где находилась Виргиния Карловна. Но женщина не растерялась.
-- Скажи-ка, батюшка, как мне пройти на Симбирскую улицу? Видно, запуталась я, не туда попала, -- обратилась она к одному из городовых.
Среднего роста, очень полная, в черной кружевной косыночке на голове, с ласковой, располагающей улыбкой, она выглядела типичной петербургской нянюшкой, подобно тем, какие во многих семьях растили барчуков. Никаких подозрений у городового Виргиния Карловна не вызвала. Он указал ей дорогу, даже помог выйти из оцепления и проводил до конки.
Очень остроумно хранила Виргиния Карловна список наших зашифрованных адресов-связей. Сама она почти никогда не расставалась с вязаньем... Сидит благообразная старушка и вяжет, а клубок с вязаньем лежит в рабочей корзинке или мирно катится по полу. Кому в голову придет мысль, что в этом клубке хранятся адреса подпольных явок?
Свободное копирование
