14-го числа [августа], 9 1/2 утра.-- Думаю все о них более всего. Пишу Нестора; вчера читал Гизо и Баранта. Ночью опять приходила глупость некоторая: я снова подходил щупать, но тотчас же ушел, оттого что поленился, или не захотел. Странно, как в человеке совмещаются совершенно противоположные качества и поступки. Когда думаю о Над. Ег., я совершенно чист, совершенно, как только может быть чист человек, а тут приходят в ум такие глупости.
11 1/4.-- Думаю все о Вас. Петр., довольно щемит сердце, теперь думаю о финансовых делах: денег у меня не будет долго, может быть, месяца два, как же быть, где ему взять? Это трудно. Отыскал в журнале, когда было отправлено письмо, в котором писал, чтобы не присылали денег: 20 июля, и не получен ответ на него. Уж и теперь заметил мельком в журнале много такого, чего не упомнил бы без него.
4 1/2.-- Я докончил тот лист и разлиневывал новый, когда пришел В. П. Долго мы сидели молча, только его физиономия стала расстраиваться, так что я даже это заметил. "Чорт знает, какую глупость сделал, что женился; а однако, все ничего, ко всему можно сделаться равнодушным"; -- с дурным видом были произнесены эти слова;-- "сколько я ни стараюсь объяснить себе свое теперешнее положение, никак не могу; а надобно внимательнее смотреть на свой череп, не показались бы тут какие-нибудь бугорки или что-нибудь этакое -- какой-то червь залез под череп и роется там; досада смертная каждый день, и сам не знаю, отчего: кажется бы не от чего, -- а досада, тоска ужасная" (я думаю, это оттого, что он досадует на себя, что ничего не делает, чтобы выйти из своего положения) ; "человек с умом напр., Ив. Вас, -- давно бы сошел с ума, а я ничего; другой бы, не такой пошлый человек, как я, [не] стал бы ни есть, ни пить, тосковал, худел, так и умер бы, а я ничего: ем препорядочно, сплю преспокойно, только от скуки лежишь, свистишь да глядишь в потолок. Ну, пишешь; пока пишешь -- ничего, как прочитаешь -- только засвистишь и изорвешь". Показывать мне не хочет ничего, -- не стоит, говорит он.-- Бог знает, может, и в самом деле не стоит, а скорее напротив. "Что делать,-- говорит, -- коль бог не дал таланта".-- Мне стало думаться несколько теперь, что вот, что угодно, как угодно будь добр и прекрасен человек, но может быть поставлен в такое положение и приведен в такое состояние духа, что не будет составлять удовольствия другому. Итак, Над. Ег., конечно, грустит и тоскует, глядя на него.-- Снова он говорит об этой смертной досаде, тоске. Как я бестолков, что не вижу, пока мне не скажут, а когда скажут, то вижу, что иначе и не могло быть и что должно было бы давно это видеть.-- От Казанского обещался зайти, чтоб вместе идти гулять. В понедельник хочет быть в университете, потому что ждет письма.
11 1/2.-- Был в 5 1/2 Ал. Фед. Когда уходил, я спросил, можно ли взять "Мертвые души", -- он велел приходить в 9 часов; я пошел, взял, посидел час, -- он утомил и наскучил мне и показался более ограниченным, чем обыкновенно. В. П. не был; завтра утром отнесу "Мертвые души". Меня занимает, помимо прочего, мысль о переходе от Терсинских; беспрестанно мешают. Так ныне, когда я, как стало темно, стал брать свечу, Любинька сказала: "Что это, ты никак уже хочешь зажигать?" По их понятиям, конечно, этого не нужно, а с 1/4часа должно просидеть так, пока будет настоящим образом темно. Я поставил свечу и ушел в другую комнату, после стал перебирать письма, перекладывать несколько их в один конверт. Она говорит: "Что же ты, зажги свечу, что копаться так?" (уж было достаточно темно). Я промолчал. Странные люди; кажется, с ними не должно церемониться, потому что они не хотят предполагать это, а нельзя не церемониться, если послушаешь их мнения и суждения. С завтра начну пить по одному стакану чаю. Дописал до 94-й [стр.] конца Побъ -- Поя.
Свободное копирование
