Серая карельская осень. Хрустящий лед на замерзших лужах. Я держусь за крепкую руку отца и вместе с ним гляжу в распахнутое окно второго этажа каменного здания. Оттуда нам машет улыбающаяся молодая мама, сзади стоит санитарка и пытается закрыть окно.
-Вот, Сашка, сегодня у тебя появился братишка, Олежек,- говорит папка и сажает меня на плечи. Мы уходим домой, а мой взгляд четко фиксирует гипсовую композицию матери и ребенка расположенную у входа в роддом.
Это мое первое сознательное воспоминание навсегда оставшееся в памяти. С тех пор прошло шестьдесят четыре года. Та осень была отмечена смертью Сталина, но сознанию двухлетнего малыша рождение брата представлялось гораздо более важным фактом.
Следующая картинка памяти - узкий коридор барака, заполненный соседками, комментирующими, орущего в синей фанерной кроватке, малыша. Я же, обиженный всеобщим невниманием, начинаю продумывать свое первое преступление.
Память его не сохранила, но по рассказам бабушки, она появилась вовремя, как раз когда братишка уже начал синеть от запиханной ему в рот газеты.
В пятидесятые годы люди легко уезжали в гости, поэтому ревущие гудками паровозы и пассажиры с мешками, чемоданами толпами стоявшие у касс также были одними из воспоминаний. Челябинск, Куйбышев, Москва, Ленинград и конечно узловая станция Голиковка в Петрозаводске, рядом с которой жила в ветхом бараке семья старшего лейтенанта Санфирова Юрия Александровича.
Его жизненный путь был вроде бы обычным для простого парня из глубинки, но были в нем интересные моменты, на которых можно немного остановиться. К сожалению, мои знания далеко не полны, и пользуюсь я полузабытыми рассказами бабушки.
Так по матери дед моего отца был поляком, насколько понимаю сыном ссыльного. Работал он машинистом в самарском депо, В просторах инета я нашел даже его премию за 1913 год в размере 1200 рублей. Так, что Илья Шулевицкий вполне мог учить своих трех дочек в самарской гимназии.
Его жена немка Ольга Павловна урожденная Коль, дочь самарского аптекаря осталась в моей памяти сморщенной маленькой старушкой с трофическими язвами на ногах. А еще она совершенно чудесно пекла. торт Наполеон. Таким образом моя бабушка Валентина Ильинична Шулевицкая а затем Санфирова была полуполькой полунемкой. Что, однако, нисколько не помешало ей пережить спокойно 37 год. Может, быть помог тот факт, что ее родной дядя, брат Ильи Шулевицкого был членом судкома на броненосце Георгии Победоносце в 1905 году, после чего отсидел семь лет в Крестах.
В роду ее мужа Александра Васильевич Санфирова рязанского мужика имелась примесь татарской крови. Он ушел добровольцем в Первую мировую войну, а после нее служил в ЧК, так же, как его более известный брат Яков, про которого и без меня много написано и вроде даже фильм имеется. Однако деда подвела известная мужская слабость. И из ЧК его поперли за пьянку. После этого он работал парикмахером на станции Политаево, где в 1925 году и родился мой отец.
