Зайцев Павел
 |
"Книга воспоминаний потомственного мологского крестьянина Павла Ивановича Зайцева (1919 — 1992), главы которой предлагаются ныне читательскому вниманию, пролежала в столе автора с 1975 года — жизнь научила Павла Ивановича осторожности. Ведь вспоминает он о быте, местах, укладе, безжалостно уничтоженных коммунистами, не пожелавшими, как известно, “ждать милостей от природы” и использовавшими полурабский труд своих подданных на бредовую, адскую перекройку ее вплоть до несостоявшегося (слава Богу!) поворота северных рек, который окончательно погубил бы Россию. |
…“Родился я в сенокос, в конце июня 1919 года, в семье Ивана Никаноровича Зайцева, крестьянина деревни Новинка-Скородумово, Брейтовской волости, уезда тогда Мологского, губернии Ярославской. < …> В избе моего дедушки Никанора народу тогда скопилось двадцать два человека, и обедать за стол садились за четыре приема. Сначала обедали дети, потом шесть сыновей Никанора, после садились шесть его снох, последними обедали сам хозяин со своей женой Анной и дряхлым стариком Феоктистом. Жили в тесноте, но спокойно и безобидно, все друг друга уважали, во всем старались потрафлять главе семьи. А он был спокойный старик, домовитый, за наживой не гнался, никого не обижал, и ему доверяли во всем все члены семьи”. ≈ще |
"Книга воспоминаний потомственного мологского крестьянина Павла Ивановича Зайцева (1919 — 1992), главы которой предлагаются ныне читательскому вниманию, пролежала в столе автора с 1975 года — жизнь научила Павла Ивановича осторожности. Ведь вспоминает он о быте, местах, укладе, безжалостно уничтоженных коммунистами, не пожелавшими, как известно, “ждать милостей от природы” и использовавшими полурабский труд своих подданных на бредовую, адскую перекройку ее вплоть до несостоявшегося (слава Богу!) поворота северных рек, который окончательно погубил бы Россию.
…“Родился я в сенокос, в конце июня 1919 года, в семье Ивана Никаноровича Зайцева, крестьянина деревни Новинка-Скородумово, Брейтовской волости, уезда тогда Мологского, губернии Ярославской. < …> В избе моего дедушки Никанора народу тогда скопилось двадцать два человека, и обедать за стол садились за четыре приема. Сначала обедали дети, потом шесть сыновей Никанора, после садились шесть его снох, последними обедали сам хозяин со своей женой Анной и дряхлым стариком Феоктистом. Жили в тесноте, но спокойно и безобидно, все друг друга уважали, во всем старались потрафлять главе семьи. А он был спокойный старик, домовитый, за наживой не гнался, никого не обижал, и ему доверяли во всем все члены семьи”.
Здесь, в недоразоренном даже коллективизацией, зажиточном и живописном уголке Верхневолжья с не растраченной еще фауной и флорой, и прошли детство и отрочество будущего автора записок.
А потом армия, война, фронт… Только вот после демобилизации возвращаться Зайцеву оказалось некуда — его родины уже не существовало. Поголовная высылка мологжан с последующим их расселением в отдаленные колхозные резервации — в одном ряду со сталинскими депортациями целых народов. С той лишь разницей, что была физически уничтожена и сама земля, на которой испокон веку жили эти трудолюбивые верхневолжцы. Варварское затопление Молого-Шекснинской поймы в 40-е годы — гибель целой за века отстоявшейся микроцивилизации (столица региона город Молога известен в нашей истории с XIII столетия).
Зайцев поселяется в Рыбинске. Работает на заводе, рисует, пишет маслом картины, в совершенстве осваивает ремесло плетения корзин из ивовых прутьев. Он и на склоне лет не растерял свою жизненную энергию. “Павел Иванович Зайцев ростом невысок, окладистая борода его и благородная седина в волосах внушают чувство, что перед вами русский патриарх, человек, умудренный жизненным опытом. Говорить он мастер, может подолгу беседовать обо всем на свете. Но конек его разговора — родина. < …> К сожалению, о родине Зайцева сегодня приходится говорить в прошедшем времени, потому что не ступить на нее ногою, не прижаться там грудью к земле — многометровая толща воды над нею, образующая гигантское Рыбинское водохранилище” (“Верхневолжская правда”, 13.5.89)…
Делом своей жизни считал Зайцев написание воспоминаний о своей родной пойме. Это замечательное повествование — сплав факта со сказом — напоминает о творчестве Шергина и Писахова. Рукопись Зайцева (в первоначальном ее виде именно рукопись: в большой тетради, старательным, аккуратным почерком) была доверена автором молодому рыбинскому краеведу М. А. Лукичеву, много потрудившемуся для ее популяризации. В полном своем виде, однако, она все еще ждет и, понадеемся, в ближайшую пору найдет своего издателя."
Предисловие Юрия КУБЛАНОВСКОГО.
Павел Зайцев. "Записки пойменного жителя"
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 11, 1994
В качестве аватарки использован фрагмент картины Ивана Крамского "Крестьянин с уздечкой". 1883 свернуть |
|
|
|
|
|
|
|
|
"Книга воспоминаний потомственного мологского крестьянина Павла Ивановича Зайцева (1919 — 1992), главы которой предлагаются ныне читательскому вниманию, пролежала в столе автора с 1975 года — жизнь научила Павла Ивановича осторожности. Ведь вспоминает он о быте, местах, укладе, безжалостно уничтоженных коммунистами, не пожелавшими, как известно, “ждать милостей от природы” и использовавшими полурабский труд своих подданных на бредовую, адскую перекройку ее вплоть до несостоявшегося (слава Богу!) поворота северных рек, который окончательно погубил бы Россию.
…“Родился я в сенокос, в конце июня 1919 года, в семье Ивана Никаноровича Зайцева, крестьянина деревни Новинка-Скородумово, Брейтовской волости, уезда тогда Мологского, губернии Ярославской. < …> В избе моего дедушки Никанора народу тогда скопилось двадцать два человека, и обедать за стол садились за четыре приема. Сначала обедали дети, потом шесть сыновей Никанора, после садились шесть его снох, последними обедали сам хозяин со своей женой Анной и дряхлым стариком Феоктистом. Жили в тесноте, но спокойно и безобидно, все друг друга уважали, во всем старались потрафлять главе семьи. А он был спокойный старик, домовитый, за наживой не гнался, никого не обижал, и ему доверяли во всем все члены семьи”.... ≈ще
|
"Книга воспоминаний потомственного мологского крестьянина Павла Ивановича Зайцева (1919 — 1992), главы которой предлагаются ныне читательскому вниманию, пролежала в столе автора с 1975 года — жизнь научила Павла Ивановича осторожности. Ведь вспоминает он о быте, местах, укладе, безжалостно уничтоженных коммунистами, не пожелавшими, как известно, “ждать милостей от природы” и использовавшими полурабский труд своих подданных на бредовую, адскую перекройку ее вплоть до несостоявшегося (слава Богу!) поворота северных рек, который окончательно погубил бы Россию.
…“Родился я в сенокос, в конце июня 1919 года, в семье Ивана Никаноровича Зайцева, крестьянина деревни Новинка-Скородумово, Брейтовской волости, уезда тогда Мологского, губернии Ярославской. < …> В избе моего дедушки Никанора народу тогда скопилось двадцать два человека, и обедать за стол садились за четыре приема. Сначала обедали дети, потом шесть сыновей Никанора, после садились шесть его снох, последними обедали сам хозяин со своей женой Анной и дряхлым стариком Феоктистом. Жили в тесноте, но спокойно и безобидно, все друг друга уважали, во всем старались потрафлять главе семьи. А он был спокойный старик, домовитый, за наживой не гнался, никого не обижал, и ему доверяли во всем все члены семьи”.
Здесь, в недоразоренном даже коллективизацией, зажиточном и живописном уголке Верхневолжья с не растраченной еще фауной и флорой, и прошли детство и отрочество будущего автора записок.
А потом армия, война, фронт… Только вот после демобилизации возвращаться Зайцеву оказалось некуда — его родины уже не существовало. Поголовная высылка мологжан с последующим их расселением в отдаленные колхозные резервации — в одном ряду со сталинскими депортациями целых народов. С той лишь разницей, что была физически уничтожена и сама земля, на которой испокон веку жили эти трудолюбивые верхневолжцы. Варварское затопление Молого-Шекснинской поймы в 40-е годы — гибель целой за века отстоявшейся микроцивилизации (столица региона город Молога известен в нашей истории с XIII столетия).
Зайцев поселяется в Рыбинске. Работает на заводе, рисует, пишет маслом картины, в совершенстве осваивает ремесло плетения корзин из ивовых прутьев. Он и на склоне лет не растерял свою жизненную энергию. “Павел Иванович Зайцев ростом невысок, окладистая борода его и благородная седина в волосах внушают чувство, что перед вами русский патриарх, человек, умудренный жизненным опытом. Говорить он мастер, может подолгу беседовать обо всем на свете. Но конек его разговора — родина. < …> К сожалению, о родине Зайцева сегодня приходится говорить в прошедшем времени, потому что не ступить на нее ногою, не прижаться там грудью к земле — многометровая толща воды над нею, образующая гигантское Рыбинское водохранилище” (“Верхневолжская правда”, 13.5.89)…
Делом своей жизни считал Зайцев написание воспоминаний о своей родной пойме. Это замечательное повествование — сплав факта со сказом — напоминает о творчестве Шергина и Писахова. Рукопись Зайцева (в первоначальном ее виде именно рукопись: в большой тетради, старательным, аккуратным почерком) была доверена автором молодому рыбинскому краеведу М. А. Лукичеву, много потрудившемуся для ее популяризации. В полном своем виде, однако, она все еще ждет и, понадеемся, в ближайшую пору найдет своего издателя."
Предисловие Юрия КУБЛАНОВСКОГО.
Павел Зайцев. "Записки пойменного жителя"
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 11, 1994
В качестве аватарки использован фрагмент картины Ивана Крамского "Крестьянин с уздечкой". 1883
|
|
|
|
