Накануне отъезда в нашей квартире оставались три кровати, которые мы брали с собой к дедушке, и несколько чемоданов. Мы легли рано ввиду предстоящего переезда, но еще не погасили электричества, когда на парадной раздался резкий звонок. Накинув капот, я пошла открывать: на лестнице стояли два матроса и две девицы. Один из матросов предъявил нам ордер на произведение у нас обыска. Я впустила эту милую компанию. Когда они из передней заглянули в столовую, в которой спала я, и в кабинет, где жила моя мать, они остановились в недоумении, видя, что комнаты совсем пусты. Я поспешила объяснить им, что мы на другой день переезжаем. «Знаем мы эти переезды», грубо сказал один из матросов. «Здесь пахнет чем-то нечистым. Ну-ка, девицы, обыщите постели этих гражданок и их чемоданы, а мы займемся товарищем буржуем». Дядя в это время вышел из своей спальни в своем прекрасном халате.
Девицы принялись за обыск с большим рвением, распарывали подушки и матрацы, выворачивали уложенные чемоданы. Но кроме носильных принадлежностей ничего в них не нашли. Несмотря на эго, матросы хотели нас повести в комиссариат, но нас выручил председатель Домового Комитета Пашко, который подымаясь по лестнице и увидя приоткрытую дверь в нашу переднюю, зашел во время обыска. Он заявил, что все мы советские служащие и что переезжаем к родственнику, потому что наша квартира нужна для устройства какого-то клуба. Коммунистической четверке пришлось ретироваться ни с чем.
Свободное копирование
