В свои тринадцать - четырнадцать лет это был мальчик уже с признаками телесного возмужания. Очень следил за своей внешностью, наглаживал брюки до деревянности, надраивал ботинки до полной зеркальности.
Страшно любил шик. Нашёл где-то железку, тупую и толстенькую, но формой напоминавшую ножик, отшлифовал её напильником и наждачной бумагой до серебристого блеска - и носил на брючном ремешке как "кинжал" или же "кортик".
Собственное имя Вилен его не вполне устраивало, и он называл себя "ВильЯм (с ударением на "я") или "Вильгельм".
Книги читал мало, но зато собирал их, коллекционировал. У него в столовой под крышкой обеденного стола хранились на подкладной полке любимые книги: "Дерсу Узала" Арсеньева, Майн-Рид, "Рассказы о пограничниках" - притом, книги были без единого пятнышка или царапинки.
Своеобразно сложились его отношения с Марленой. Он над нею всячески подтрунивал, дразнил её, но вместе с тем и побаивался.
Дразнил он её за тяжёлую походку, от которой, как он утверждал, в квартире тряслась мебель и дрожала посуда. Марленка обижалась, они "ссорились", то есть объявляли, что "не разговаривают" друг с другом. Всё же обоим выдержать взаимный бойкот было не просто Тогда они брали меня в посредники. Выглядело это так:
- Феля, скажи Марлене, что, когда она делала сегодня зарядку, в буфете звенели стаканы.
Хотя Марлена прекрасно слышала эту фразу, она делала вид, что это её не касается. Я добросовестно исполнял Вилину просьбу:
- Марлена, Виля говорит, что в буфете звенели стаканы от твоей гимнастики.
Выслушав, Марлена отвечала:
- Феля, скажи Виле, чтобы он садился за уроки, а то опять получит "пос" по арифметике.
Такие беседы продолжались подолгу. Для сокращения и упрощения стороны переходили к "прямым связям", впрочем. сохраняя прежнюю форму разговора:
- Феля, скажи Виле...
- Феля, скажи Марлене...
Моё имя служило теперь лишь символом, и мне оставалось только вертеть головой: разговор шёл уже без посредника.
Но вот я куда-нибудь выходил из комнаты, а возвратившись, заставал их за мирной беседой, только теперь мою роль посредника выполняла стенка:
- Стенка, скажи Марлене...
- Стенка, скажи Виле...
Наконец, и это надоедало. Ссора заканчивалась.
Сестра с некоторых пор почувствовала себя совершенно независимой от Вили.. Только недавно я узнал от неё, как она избавилась от его зловещего влияния. Он заполучил над не. власть, шантажируя её тем, что грозился разоблачить перед родителями её участие в какой-то детской проделке. Однажды случайно она увидела, как он занимается "детским грехом". И в ответ на его очередную угрозу "всё рассказать" она ему ответила? "А я тоже про тебя всё расскажу..." Этого было достаточно, чтобы навсегда освободиться от "рабства".
Свободное копирование
