До войны в Харькове во время ливней собирали дождевую воду для стирки и для мытья головы. Местная вода - чрезвычайно жёсткая, то есть содержит много известковых примесей. Сейчас жупел радиоактивности отпугнул харьковчан от дождевой водички, да и прежней необходимости в ней нет, потому что появились всякие моющие средства: шампуни, пасты да порошки. А в то время, лишь только дождь, так хозяйки, мальчишки и домработницы бегут сломя голову вниз с вёдрами и выварками (так назывались большие баки для вываривания белья в процессе стирки) - подставлять их под водосточные трубы. Важно было захватить местечко, возникали очереди.
Виля же для удобства (чтоб не бегать вниз) прорезал отверстие в водосточной трубе, проходившей как раз в углу нашего балкона. Когда надо было - вставлял в неё металлический жёлоб - и получал воду "вне очереди".
Однажды в ясный день под балконом гуляли малыши с нянями. Двух-трёхлетний ребёнок подошёл к жерлу водосточной трубы и стал в неё заглядывать. Виля немедленно схватил пригоршню песку, приготовленного для нашей кошки, и сыпанул в отверстие... Малышу запорошило глаза, раздался рёв, няньки переполошились, столпились вокруг ребёнка, но им и в голову не пришло заподозрить тут чей-то злой умысел, а Виля - ликовал...
Вот ещё одна его балконная забава. Были до войны такие конфеты - "Ирис" в коробках. (Помните, у Барто: "А он говорит - "Иди сюда, я тебе ирису дам!", - гениальная рифма...). В коробке каждая "ириска" была в обёртке. Эти "фантики" от съеденных конфет Виля тщательно собирал, набивал хлебным мякишем, а потом раскладывал в ту же коробку - и выбрасывал её с балкона, сам же оставался у щели: ждать, что будет.
Надо признать, что люди, первыми увидавшие на тротуаре красиво упакованную коробку, вели себя, чаще всего, подленько: воровато оглянувшись, прятали находку в кошёлку и быстро устремлялись вперёд. Нам приходилось довольствоваться фантазией: как поведёт себя "счастливец" и что скажет, развернув первую "конфету".
Но бывало, от нетерпения прохожий раскрывал коробку сразу. Виля, стоя раком на полу балкона и припав к щели, ликовал беспредельно.
Потом ему и этого показалось мало. Он стал привязывать коробку белой ниткой к ленточке ("конфеты" он непременно снабжал ленточкой - как из магазина), а кончик ниточки держал в руке.
Человек подходил, озирался по сторонам, наклонялся к находке - и в этот момент она медленно начинала ползти в сторону или взмывала вверх. Смешнее всего, что некоторые принимались её ловить и даже подпрыгивали. Тут уж мы не боялись громко смеяться, так как попавший в столь дурацкое положение человек не чувствует в себе решимости возмущаться и негодовать, - напротив, спешит покинуть место происшествия.
Гуляя с Вилей вдвоём по парку, мы ни с кем не общались, но много наблюдали. Шли в детский городок, где летом занимались различные кружки Дворца пионеров: частично - в большом деревянном павильоне на одной из дальних аллей, частично - под открытым небом. Переходя от одной группы ребят к другой, на почтительном расстоянии следили за их работой. Так, не однажды стояли мы возле кружка рукоделия, где, сидя на траве, безрукая девочка в синем халатике искусно вышивала ногами. Когда ей надо было отдохнуть и оглядеть работу, поднимала ногу чуть не до носа и вкалывала иголку в отворот халатика, затем обеими ступнями, как ладонями, аккуратно расправляла вышивку.
Свободное копирование
