Через три дня – а как прошли эти три дня, я просто совершенно не знаю, начисто забыл; не помню даже, ходил ли я в гимназию или сидел дома, если она уже была закрыта, – через три дня кухарка Варвара, выйдя на разведку утром в булочные, прибежала в страшном волнении:
– Каки там булочны, барыня! Что делается! Ой, барыня, что делается! С ума сошел народ… На Александровском участок жгут, до неба огонь!.. Около Татарского поймали офицерика – погоны сорвали, пустили: только левольвер отняли… Так плакал, так плакал, бедный! Солдатишки кокарды красным тряпочкам обвязавши ходят, песни поют…
В моей жизни есть несколько событий, которые я не до конца понимаю, не могу объяснить себе полностью.
У меня – как у очень многих незрелых юнцов в то, ставшее даже и нам самим уже трудно восстановимым в самой психологии своей, время – была дома австрийская винтовка: мне прислал ее в подарок, как трофей, дядя Миша, артиллерист, командир батареи в Карпатах. Выла винтовка, и было около сотни австрийских же патронов, с тупоносыми, не похожими на наши пулями.
Это все по тем временам было совершенно естественно: трофей! Но вот как мне – мне только что ведь стукнуло семнадцать – позволили, как меня выпустили с этим вооружением из дому собственные мои родители, как мне не возбранили идти с ним "делать революцию", почему, когда я, уйдя утром, явился домой уже в сумерках, никто не сказал мне ни единого слова, почему никогда потом ни мама, ни отец ни разу не намекнули на то немалое волнение, которое они – иначе быть не могло! – весь день испытывали, – вот что для меня до сих пор непостижно. Я много раз спрашивал их потом об этом; они, сами удивляясь, пожимали плечами. Они тоже не могли объяснить.
Я думаю теперь, что в такие мгновения, когда в самом начале всенародных катаклизмов вдруг взрывается весь привычный уклад мира, – образуются в людях этакие психологические вакуумы. Сразу меняются все мерки, все критерии, все оценки. То, что вчера казалось немыслимым, внезапно становится вроде как само собою разумеющимся. То, от чего накануне кровь застыла бы в жилах, встречается нервным смехом… Ничего нельзя, и все можно… "А, да делайте, как знаете, сыновья! Вам виднее!" Вчерашнего уже нет, завтрашнее еще не родилось. Пустота. Вакуум!..
Свободное копирование
