В начале 1978 года крайком профсоюзов, которому мне удалось представить, наверное, очень облегчающую их контрольные суждения по экспертизе трудоспособности разработку, счёл возможность наградить меня бесплатной путёвкой в Карловы Вары.
Нет! Это надо представить себе, что значила такая возможность в те годы. Мало того, что этот курорт славен своей целебностью. Это же и зарубежная. (такая тогда малодоступная) поездка, любопытства и любознательности безразмерной!
Конечно, я была в восторге. И Юра за меня был рад. Хотя поездка и не в капиталистическую страну (туда отбор особый), пришлось пройти не только всяческие собеседования, но и, думаю, и контроль, о котором не ставят в известность – всё же заграница!
Не то рекомендацию, не то разрешение на поездку за рубеж (но очень важное решение) пренепременно должна была дать и расширенная комиссия с места работы – СГМИ. В составе комиссии – высшие чины администрации, парткома, профкома и, кажется, комсомольской организации тоже. Во всяком случае, в комнате заседания, куда меня вызвали, людей было много. Волновалась очень (знала, что были и завистники на такую благодать) – могут и лишить меня свалившегося на меня чуда. Но, немножко поговорив, а в большей части выражая удивление по поводу такой редкости, высокая комиссия решила, что противопоказаний нет и можно рекомендовать… И в самом деле – чего меня опасаться…
Когда все положенные контрольные инстанции были пройдены, мне торжественно сообщили, что моя уже поименованная путёвка, как и все другие для отъезжающих в Карловы Вары, находится у руководителя группы (за границу, даже в соцстраны, без «надзирателя не пускали).
Срок путёвки захватывал какую-то недельку до окончания учебного года (это было известно и институтской комиссии. Об отпуске с заявлением на имя завкафедрой обратилась заблаговременно, но получила отказ. Неожиданный ещё и потому, что обычно, если кому-нибудь из сотрудников института удавалось заполучить даже обычную – внутри страны) санаторную путёвку, (что редко бывало), то всегда старались пойти навстречу, улаживая всё без ущерба для учебного процесса. Судя по расписанию работы кафедры, можно было поступить так и в моём случае. Ни эти доводы, ни упоминания о решении институтской комиссии – не помогали. «Я уже всё согласовал с ректором» - был ответ.
Кафедрой тогда заведовал Мосин В.М. – молодой человек, чуть более года назад защитивший докторскую диссертацию и вскоре получивший кафедру. Со студенческих лет он увлёкся научной (и, видимо, в меньшей степени лечебной) работой. Сразу же по окончании института был оставлен в очной аспирантуре и, занимаясь только своей диссертационной темой, вовремя защитил диссертацию и сразу же, продолжив ту же тему (о секреторной функции желудка), занялся докторской.
В числе его тематических больных (в основном студенты) был и Юра, страдавший тогда язвенной болезнью с резко повышенной секреторной функцией желудка. Увлечённо занимавшийся своей научной темой молодой врач, малоопытный в клинической практике, ввёл Юре (при заведомо высокой секреции желудка) повышающий секрецию препарат, что вызвало профузное желудочное кровотечение, угрожавшее уже и резекцией желудка. Немедленная госпитализация, соответствующее продолжительное стационарное лечение (плюс срочно присланное Сашей мумиё) – слава Богу, всё обошлось. А могло быть иначе. На фоне всего случившегося я тогда высказала Мосину всё, что о нём думала. Но прошло уже несколько лет. Юра уже благополучно работал в Мончегорске. И мною как-то всё уже позабылось. А молодой самолюбивый человек, да ещё и преуспевший в карьере, не забыл. И якобы без меня кафедра в конце учебного года и неделю не проживёт – на моё заявление ответил категорическим отказом и даже заручился (до сообщения мне) согласием ректора.
Мой поход к ректору после этого был, конечно, безрезультатным: «Поймите, не считаться с решением завкафедрой о графике отпусков его подчинённым – это не дело».
Было ли это мщением за когда-то уязвлённое самолюбие – не знаю. Да и сопоставляла я эти факты уже много позднее. Вспомнилось ещё: до прихода Мосина на кафедру летняя практика студентов на Кавминводской группе из года в год поручалась мне. С его приходом мой район был передан новому ассистенту из Хабаровска, только поступившему на кафедру. Обычно районы летней практики – в силу создающейся со временем осведомлённости о местных условиях – закрепляются, Предвзятость чувствовалась. И я поняла, что решать ситуацию нужно самой.
Свободное копирование
