Моим трудоустройством затруднений не было. Не теряя времени, я поступила на работу в 1-ю городскую клиническую больницу, где, проработав около полугода (и оказавшись «достойной»), была переведена на работу в так называемую 2-ю краевую больницу. Фактически это была специальная поликлиника и стационар для высокопоставленного краевого начальства краевого начальства и их семейств, для секретарей горкомов и райкомов, для краевой элиты. Слушатели краевой партийной школы туже были сюда прикреплены – с самых первых шагов привыкали к привилегиям.
Эта больница обслуживала только прикреплённый контингент – строго по списку. В городе была ещё одна краевая больница, только не помню чтобы её называли Первой (хотя возникла она раньше). Это была больница для всех трудящихся и нетрудящихся («годящихся» и «негодящихся») людей. На базе её многих клиник (да и городских клинических больниц) существовали все кафедры Ставропольского мединститута, обучались и практиковали все студенты его. Во 2-й краевой студенты, конечно, не практиковали. Покой пациентов и бдительнейшее внимание обеспечивал хорошо отобранный медперсонал. И питание в этой больнице – по типу санаторного – с заказом меню на завтрашний день. Как ни говори – больницей пользуются не кто-нибудь, а «слуги народа».
Здесь, помнится, и зарплата персонала была несколько выше, а нагрузка – несколько меньше, чем в обычных больницах и поликлиниках города. Во 2-й краевой я спокойно проработала несколько лет, хотя назвать эту работу интересной не могу.
Говоря о сравнительно долгом проживания в Ставрополе, я зря пропустила ежегодные студенческие каникулы моих старших сыновей. А они на каникулы приезжали, конечно.
И было в семье опять многолюдно и весело, и мама моя – бабушка – не могла налюбоваться на повзрослевших внуков. И готовила, и потчевала их яствами любимыми, и всё расспрашивала, расспрашивала: ну, как вы там? И ребята охотно рассказывали ей и, как в детстве, ласково и любя, называли её «бабусита-кукусита»…
А Саша обыкновенно привозил с собою (представляю, как это было трудно в дороге) разные музыкальные инструменты. И труба была с ним, и гитара, и банджо. И какие-то ударные, в числе коих маракасы (если я не путаю название). И устраивались у нас тогда «великие концерты»: отец за аккордеоном, Саша – труба или струнные, Юра – пианино, а Володя – ударные. А то и меня петь заставят.
В таких случаях наша обычно тихая квартира вдруг становилась многозвучной и для соседей привлекательной – мы жили на первом этаже и под окнами, да ещё по-летнему открытыми, собирались слушатели. А радость встречи и веселье в каникулы повторялись каждый раз. Соседи не только на этот шум не сетовали, но даже с некоторым умилением комментировали.
Бывало весело в нашей семье. Бывало…
Свободное копирование
