Государь поведал нам, что после опубликования текста отречения Он получил множество телеграмм. Значительная часть была оскорбительного содержания, иные были проникнуты неистребимым духом верности и преданности. В телеграмме от графа Келлера указывалось, что 3-й конный корпус, которым он командовал, не верит, что Царь мог добровольно оставить армию, и готов прийти Ему на помощь. Граф отказался присягнуть Временному правительству, сказав: "Я христианин и думаю, что грешно менять присягу", после чего сломал саблю и швырнул обломки наземь.
Генерал Рузский был первым, кто завел разговор о необходимости Моего отречения, - продолжал Император. - Он сел в Мой поезд во время одной из остановок и вошел в Мой салон-вагон без приглашения. "Гучков и Шульгин тоже едут, чтобы поговорить с Вами", - сообщил он мне. Эти господа появились на следующей станции и вели себя чрезвычайно неподобающим образом. Рузский сказал им, что уже обсудил вопрос со Мной. Но Я не позволил, чтобы кто-то принимал решения вместо Меня. Ударив кулаком по столу, Я воскликнул: "Я Сам могу сказать за Себя". "Вы должны отречься в пользу Цесаревича, а народ назначит регента", - заявили Гучков и Шульгин. "Но вы уверены, вы можете обещать, что Мое отречение послужит на благо России?" - возразил Я. "Ваше Величество, это единственное решение, которое может спасти Россию во время настоящего кризиса", - отвечали они. "Но Я должен подумать... Я дам вам Свой ответ через пару часов". Делегаты согласились.
Я знал, - отметил Государь, с любовью смотревший на Ее Величество, - что их первая мысль заключалась в том, чтобы разлучить Алексея с Императрицей, поэтому Я обратился к доктору Федорову, который находился в поезде, и спросил, целесообразно ли отнимать Цесаревича у Матери. "Это сократит жизнь Цесаревича", - без обиняков ответил Федоров. После того как Гучков и Шульгин вернулись, Я заявил, что не хочу расстаться с Сыном. "Я готов отречься, - сказал им Я, - но не в пользу Моего Сына, а лишь в пользу брата".
Мое решение, по-видимому, поставило их в затруднительное положение: они попросили Меня передумать, но Я был тверд. После этого Я подписал манифест об отречении. Затем поезд повернули в сторону Ставки.
В этом рассказе о том, как происходило отречение, я привожу почти дословно то, что слышала от Государя. Барон Штакельберг, кузен моего мужа, который ехал вместе с Императором, впоследствии рассказал мне, что они с господином Воейковым, Дворцовым комендантом, встретили Рузского на платформе, когда он садился в поезд. Барон и господин Воейков намеревались отправить ряд телеграмм от Императора к Родзянке, в которых Император отвечал последнему на его просьбу предоставить России ответственное министерство. По мнению Императора, момент еще не настал.
"От кого эти телеграммы?" - спросил Рузский. "От Его Величества", - холодно ответил барон Штакельберг. Рузский выхватил телеграммы у барона и сунул их себе в карман со словами: "Бесполезно!" Так Родзянко и не получил телеграмм от Императора. Это может подтвердить барон Штакельберг, проживающий в настоящее время в Финляндии. Господин Воейков и барон молча переглянулись, но каждый прочел в глазах своего визави то же желание: убить Рузского на месте, чтобы отомстить ему за оскорбление, нанесенное Императору. Но Рузского и след простыл. Подходящий момент для справедливого возмездия был упущен!
Свободное копирование
