В золотой осенний день мы с Аликом, моим соседом, пошли за грибами. Грибов было не густо, но кое-что я нашел – штук пять белых да всякую ерунду. И вот иду я в радостном настроении по поляне, и вдруг навстречу выходят двое верзил. А ну, говорят, подойди-ка сюда! Я подумал, что они заблудились и хотят про дорогу спросить. «Ну, и чего нашел?», – спросили они. Я с гордостью показал свою корзину. Тогда один из них стал забирать мои белые и перекладывать в свою корзину!.. Я оторопел, а когда они скрылись за деревьями, в слезах и с ревом стал звать Алика, который успел уйти уже весьма далеко вперед. Да и вряд ли он, трусоватый, смог бы меня защитить…
А недели через две я шел по узкой поселковой придорожной тропе-«тротуару». Подняв глаза, я увидел, что навстречу идут двое высоких парней, по виду москвичей. Поровнявшись со мной, один из них перегородил мне дорогу и резко ударил коленом промеж ног так, что у меня из глаз посыпались искры… Через минуту, когда я пришел в себя, я вспомнил, что эти двое были те самые, которые отняли у меня в лесу белые грибы!..
Впрочем, статистика моих постоянных обидчиков за все школьные годы – всего-то семь человек! – говорит о том, что в своей основе мое окружение и в тульской деревне, и в подмосковном городе было миролюбивым. Так что нижний этаж советского общества 50-х не оставил у меня чувства неприятия, отторжения.
…Как-то осенью вездесущий ябеда Ерченков сообщил мне о том, что назавтра девчонки из класса собираются устроить мне «темную». Я был весьма удивлен, поскольку никаких поводов для этого я им заведомо не давал. Но на другой день я на всякий случай положил в карман 50-граммовую гирьку с привязанной к ней бечевкой.
Вечером следующего дня девчонки, по выходу из школы, с криками «Бей его!» окружили меня. Я вытащил гирьку и стал раскручивать ее у себя над головой. Когда настырная плосколицая Нинка Смольянинова бросилась на меня, то гирька угодила ей в лоб. От ее вопля девчонки опешили, а я, воспользовавшись замешательством, спокойно покинул место драки. Однако на всю жизнь для меня так и осталось тайной, что же толкнуло девчонок на драку? Обидно, что среди них были и те, кому я очень сильно симпатизировал…
А в марте в противовес мрачным событиям, случилось и событие радостное. К этому времени обнаружилось, что я даже с первой парты не видел записей на доске, и чтобы четче видеть отдаленные предметы, я сворачивал указательный палец, оставляя внутри маленькую дырочку, и смотрел через нее. Это несколько помогало, но было утомительно. И я обратился к окулисту, который мне прописал очки от близорукости – с минус две диоптрии. И вот, выйдя на улицу в очках в солнечный и морозный день, я понял, что долгое время был фактически незрячим. До чего же это здорово – видеть окружающий мир четко! Дня три я только тем и занимался, что рассматривал мир…
(Уже в эмиграции, когда я участвовал в Международной выставке изобретений в Женеве, моим соседом оказался изобретатель очков, в которых функцию линз выполняла сотня «моих» маленьких дырочек.)
А еще об одном эпизоде из моей школьной жизни рассказала мне одноклассница Лейда, которая недавно нашла меня на сайте «Одноклассники.ру». Эпизод этот касался моего спора с учителем по физике. Сути спора я не запомнил, а вот как на меня зашикал весь класс – мол, воображала! – в памяти осталось… Впрочем, я легко отделался. А вот моего будущего друга Вовку Шевелева за нестандартные вопросы по физике отправили... в психушку.
И уж совсем, как в тумане, запомнились экзамены за седьмой класс, которые я сдал на четверки. Четко запомнилось лишь ощущение, что эти экзамены подводили черту под ДЕТСТВОМ, ибо после этого все ученики седьмых классов распускались, а в восьмой класс нужно было поступать заново и за учебу уже платить – по 200 рублей в год. Однако прощание с детством отсрочилось у меня на год с лишним…
Свободное копирование
