С 1960 года мы стали жить в прекрасной по советским понятиям четырёхкомнатной квартире с видом на Москву-реку на Кутузовском проспекте, напротив гостиницы «Украина», одного из пяти высотных домов, построенных по желанию Сталина. Дом наш принадлежал Президиуму Верховного Совета и издательству газеты «Известия». Разрешение нам на переселение сюда в результате сложного обмена было дано Алексеем Аджубеем, зятем Хрущёва. Мой муж работал с ним над каким-то фильмом, Аджубей был сценаристом.
В доме жили многие наши знакомые: брат репрессированного Михаила Кольцова карикатурист Борис Ефимов, журналисты Евгений Кригер, Татьяна Тесс, Александр Кудреватых. Вместе с ними и сами по себе мы часто ездили в Дом Кино на просмотры недоступных и невиданных другими жителями Москвы и страны американских и французских фильмов. В Доме Кино был хороший ресторан и джаз-оркестр под управлением известного ударника Лаци Олаха. В субботу там можно было не только вкусно поужинать (там подавали жареных перепёлок), но и потанцевать.
Мой муж Роман Григорьев был председателем секции документалистов Союза кинематографистов и главой секции документалистов в Союзе журналистов (муж писал сценарии и опубликовал более 50 обзоров в газетах «Правда», «Известия» и «Советское искусство», а также постоянно печатался в журнале «Искусство кино»). И в том и в другом союзе он должен был бывать и раз в месяц вести программы вечеров. Естественно, на этих вечерах он всегда был вместе с женой.
Кроме того в доме творчества Союза киноработников в Болшеве раз в год проводился семинар для представителей документальных киностудий Владивостока, Новосибирска, Свердловска и союзных республик. Для них всегда из киноархива в Белых Столбах привозили по два иностранных фильма в день. Одним из ведущих семинара всегда был мой муж.
Настоящая фамилия мужа была Кацман, псевдоним он вынужден был взять по приказу Сталина после фильма «На страже мира». Дело было так. Когда он получил свою первую Сталинскую премию (всего у него их две) за фильм об армии «На страже мира», список кандидатов попал на стол Сталину, который лично проверял его. Фильм Ромы ему очень понравился. Согласно рассказу Ивана Григорьевича Большакова, который был в то время министром кинематографии, Сталин, заметив фамилию Кацман, проговорил со своим обычным акцентом:
«Пачэму фамилия Кацман? Нэпорядок! Нэлза!»
В то время начинался период борьбы с «безродными космополитами», готовилось фальшивое (как обычно) дело «врачей-убийц» и такая фамилия выглядела как красная тряпка для быка.
«Вычеркнуть, Иосиф Виссарионович?» - спросил Большаков.
«Нэт. Зачэм вичэркнуть? - возразил вождь. – Харашо снял! Маладэц! Как его отчэство?»
«Григорьевич», - подсказал Большаков.
«Отныне будэт Роман Григорьев!» - приказал Сталин.
С тех пор мой муж стал Романом Григорьевым и оставался им всю жизнь.
Свободное копирование
