30 июля 1917 г. № 51
Милый и дорогой мой дружок, славная моя Ленурка, месяца ещё не прошло, как ты уехала, а мне кажется, что это было в прошлом году, и страстно хочется тебя опять повидать и расцеловать мою милую, славную женурку.
Сегодня есть в агентских телеграммах, что из Петрограда выселяют всех, кто непричастен к определённому делу, связанному с Петроградом. Значит, и вам нельзя туда ехать. То, что рассказывает Хозиков относительно довольствия в Петрограде, совершенно правильно, т.к. все это подтверждают.
Нужно ли вам при таких условиях ехать в Петроград? Не решить ли окончательно, что надо ехать в Могилёв и в этом смысле вести дело, т.е. поехать в Петроград кому-нибудь одному, чтобы устроить вещи, в Могилёве начать искать квартиру и, найдя таковую, уже сюда везти детей? В отношении Миши решить: если Ляля будет в Петрограде, то просить её взять Мишку, если нет, то отдать его в интернат. Затем, что касается Тонечки, то для неё, кажется, самым выгодным будет Могилёв, т.к. Маруся едет в Смоленск, а здесь можете быть вы, затем Марковы и Мария Владимировна спрашивали, не приедет ли Тонечка сюда.
Что касается меня, то Бог знает, долго ли я останусь. Корнилов, по-видимому, никого выгонять не собирается, ну а долго ли Корнилов и все мы просуществуем, это одному Богу известно. Относительно подоходного налога я не силён, но мне кажется, что военнослужащие, находящиеся на войне, его не платят.
Ну, Ленурка, пока покойной ночи, крепко-крепко тебя целую и мечтаю, когда это можно будет сделать в действительности, а пока «хожу мимо Франции» и с тоской вспоминаю былые дни. Поцелуй маму и детей. Был у меня тут В.О. [10], пришёл он не очень вовремя да ещё с контуженой рукой на привязи, я думаю, не очень ласково я с ним обошёлся.
Твой Ваня
Свободное копирование
