Ни Соня, ни Лев Николаевич не удивились предложению Сергея Николаевича. Решили ждать год, но это ужаснуло и поразило меня.
- Как целый год? Почему? - спросила я. Мне год казался вечностью, и я заплакала.
- Вы так молоды, - говорил мне Сергей Николаевич, целуя руки, - вам еще 17-ти лет нет, с моей стороны было бы преступлением жениться, не давая вам обдумать и испытать своего чувства.
- Меня испытывать не надо, - серьезно и твердым голосом сказала я.
- Я должен устроить свои дела, это тоже возьмет много времени, - продолжал он.
Мои счастливые первые минуты омрачились тем, что надо ждать год. Как я узнала после, Лев Николаевич и сестра были за это решение. Я не сознавала тогда, какое осложнение влечет за собой его шестнадцатилетняя семейная жизнь с тремя-четырьмя детьми, из которых я знала лишь одного. Я помнила и сознавала лишь то, что мне предстояла разлука на несколько месяцев.
На другой день, перед отъездом его, мы пошли в сад. Мы говорили о нашей будущей жизни, о том, как после свадьбы поедем за границу, как будем жить в Пирогове, и что он в последний раз едет без меня на охоту в Курскую губернию.
Странно, он ни слова не сказал мне о своей семье и о своих делах.
Последние дни своего пребывания он выказал мне столько любви, нежности, что я поверила в возможность разлуки, но это было для меня мучительно.
Наступил день отъезда. Я не плакала. Лицо лихорадочно горело, руки похолодели. Что-то безнадежное, роковое почувствовала я, когда он прощался со мной.
- Зачем вы уезжаете? - были мои последние слова.
Первые дни я очень тосковала, но все же сознание будущего счастья и жизни в Ясной с Соней и Львом Николаевичем возымели свое благотворное действие. Да и я была слишком бодра, чтобы падать духом и попускать себя.
Через несколько дней неожиданно приехал П.Ф. Самарин, известный в округе за умного, образованного и состоятельного владельца богатого имения. Самарин приехал оповестить Толстых о приезде в Тулу наследника Николая Александровича с его свитой.
- Дворянство будет давать бал наследнику, - говорил Самарин, - и мы бы желали, чтобы и ваша семья приняла бы в нем участие.
Тем временем входила в столовую сестра и, узнав о приглашении, искренно и просто выразила сожаление о невозможности ехать на бал из-за нездоровья. Я заметила удивление Льва Николаевича сожалению Сони. После визита Самарина он выспрашивал ее, почему ей так хотелось на бал? Он забыл, что ей 19 лет.
Лев Николаевич ничего не решил насчет себя. Бал был назначен на 15 октября.
За чаем зашел интересный разговор с Самариным о грабеже, о реформе и законах. Самарин высказывал негодование на существующую распущенность в деревнях и нелепые наши законы. Лев Николаевич винил помещиков в дикости и распущенности народа, но отвергал всякие крайние законные меры. Он горячился и неприятно и резко спорил. Самарин спокойно и кратко высказывал свое мнение. Наконец, спор дошел до крайнего - до смертной казни. Самарин сказал:
- Смертная казнь в России необходима.
Лев Николаевич побледнел и проговорил злым шепотом:
- Мне страшно быть с вами.
Но тут вмешалась Соня, предлагая чая, сухарей, сахару, чтобы только прекратить этот спор, что ей и удалось.
Наступили осенние дни с теплым, мелким дождем. Льва Николаевича тянуло на охоту. Решали, куда ехать, отдавались приказания насчет лошадей и собак, дали знать в Телятинки Бибикову, вечному нашему спутнику, куда поедем. Все это делалось серьезно, степенно, и я чувствовала всю значительность этих сборов и понимала, что охота - вещь серьезная.
В таких случаях я приходила вечером в кабинет Льва Николаевича и спрашивала его:
- И я еду?
- Ты устанешь, лучше не езди, мы далеко ведь поедем! - говорил Лев Николаевич.
Я понимала, что он отвечает так, потому что боится, как бы я, девочка, не помешала правильной охоте.
- Нет, нет и я поеду! - кричала я и так сильно протестовала, что действительно ехала. А потом это обратилось в обычное явление, и я знала, что не стесняю и не порчу охоты.
Мы охотились раза два, три в неделю. Ездили полями в Тулу к Пелагее Ильиничне, в Пирогово, за сорок верст, где теперь жила Мария Николаевна с дочерьми, а то и просто колесили вокруг Ясной Поляны. Спутником моим почти всегда был мальчишка с деревни, ученик Льва Николаевича - Николка Цветков, черненький, живой мальчик, очень затейливый, начитавшийся школьных книг. Дорогой он часто повторял наизусть разные прочитанные монологи. Помню пресмешной эпизод, происшедший с нами на охоте.
Был настоящий осенний день. Дул холодный ветер. Земля размякла от дождей. Собакам скакать было хорошо. Мы выезжали на охоту, невзирая ни на какую погоду. Так было и в этот раз. Мы выехали в 7 часов утра. Александр Николаевич Бибиков был с нами. Лев Николаевич говорил, что в такую погоду заяц крепко лежит в поле, боясь шума падающих листьев в лесу, и что охота, думает он, будет удачная. Места, которые мы проезжали, были незнакомы мне и потому интересны.
Действительно, охота была удачна. Нам удалось затравить несколько зайцев и видеть издали лисицу. Заехав погреться в избу, мы попали на свадьбу.
Свободное копирование
