В новой постановке я придумал много смешных мизансцен. Когда отец Китри не давал согласия на брак с Базилем, тот делал вид, что закалывается от горя. Актеры обычно закалывались "всерьез". Но ведь Базиль, Басильо - по роману Сервантеса, "самый ловкий парень", "гитара у него прямо так и разговаривает, а главное, шпагой он владеет лучше нельзя". В нем столько плоти и крови, красоты и молодости, дерзости и темперамента, едва сдерживаемого, что только в него и могла влюбиться местная красавица Китерия!.. Оба вступают туда, где, по Сервантесу, "носится сама Радость и скачет само Веселье", сами - герои этой радости и этого веселья. Так вот после отказа на брак я тоже закалывался, потом хладнокровно расстилал плащ и ложился на него. Китри в ужасе подходила ко мне, я смотрел на нее одним глазом, целовал и снова "умирал". Приближался Санчо Панса посмотреть - может быть, я все-таки жив? Когда толстяк нагибался надо мной, я ненароком задевал его лицо рукой. И так оставался лежать, "забыв" ее опустить. Санчо осторожно клал мою руку на пол и скорбно констатировал: "Да, он мертв".
Китри, сообразив, в чем дело, бросалась к Дон Кихоту, умоляя помочь нас обвенчать. Услышав это, ее отец в гневе топал ногами. Я нервно вздрагивал от топота.
Все последующие Базили уже закалывались понарошку и, заколовшись, расстилали плащ. Этот трюк стал традиционным.
Так Базиль жил в моем репертуаре двадцать пять лет. Я ушел со сцены в 1953 году, и одним из моих последних спектаклей был "Дон Кихот".
Свободное копирование
