Мой муж, со своей греческой фамилией и южнорусскими традициями, к тому же носивший аксельбанты и шпагу Святого Георгия, командир его величества Кирасирского полка, чувствовал себя в безопасности. Однако в помещение клуба ворвалось десять—двенадцать полупьяных солдат-хулиганов; осмотрев вещи находившихся там джентльменов, они конфисковали их оружие, обувь, деньги и другие предметы собственности, затем проверили документы своих жертв и, заявив, что они «не в порядке», арестовали их как немецких шпионов и велели тотчас же отправляться в Думу.
Естественно, офицеры испытывали негодование, но волей-неволей смирились с ситуацией. Хотя князь Енгалычев намеревался оказать сопротивление, его уговорили успокоиться и не возбуждать ненужного раздражения, когда небольшая процессия пустилась в долгий и опасный путь по охваченному беспорядками городу. Четырем мужчинам, предварительно обезоруженным, велели снять аксельбанты. Долгий и опасный путь по городу, продолжавшийся около двух часов — по Большой Морской, Невскому и далее к Таврическому дворцу, — был очень утомительным, тревожным и унизительным. И все же даже эти солдаты относились к своим пленникам вопреки логике хорошо, и когда князь Карагеоргевич не смог идти из-за боли в раненой ноге (для лечения которой он приехал с фронта), его посадили в проходивший мимо грузовой автомобиль и такимобразом отправили в Думу. Уже через пятнадцать минут муж принял на себя командование всем этим отрядом и велел задержавшим их солдатам отвести их прямо в кабинет Гучкова в Думе, что и было сделано немедленно по прибытии. Этот член Временного комитета был изумлен при виде моего мужа и остальных офицеров. Он тотчас же освободил их, вернул им документы и выдал удостоверения, свидетельствующие, что они уже прошли проверку и могут свободно передвигаться по городу. Затем Гучков отвез Михаила обратно в клуб на своей машине, так что его злоключения закончились не так уж плохо, но он лишился своей шпаги и револьвера, которые очень высоко ценил. Шпагу носил его дядя во время Турецкой войны, а револьвер прошел через все кампании вместе с моим отцом. Но потеря оружия была незначительной утратой по сравнению с опасностью, которой удалось избежать! Что касается аксельбантов и инициалов императора на эполетах мужа, он так и не заменил их, поскольку на следующее утро было объявлено об отречении императора от престола.
Подчиниться воле императора, как это выражалось в акте об отречении, означало верно служить новому правительству и содействовать изгнанию врага от наших границ. Таким образом Кантакузин и все остальные офицеры остались на своих постах. Он продолжал командовать императорскими кирасирами, название которых изменили на «подольских кирасиров» в память о городе, из которого первоначально происходила основная часть солдат.
Свободное копирование
