Начало осени я провела за городом, вернулась в Петроград к ноябрю и декабрю, чтобы подготовить рождественские подарки от нашего женского полкового комитета и отправить их кирасирам, находившимся тогда на польском фронте. Они очень деятельно провели осень, поскольку на кавалерию легла тяжелая обязанность прикрывать наше отступление, которое по-прежнему продолжалось, хотя и более медленно и с меньшими трудностями с тех пор, как армия стала получать кое-какое обеспечение. Муж на несколько дней присоединился ко мне в столице, куда приехал по военным делам, он попросил предоставить ему аудиенцию у его величества, по стечению обстоятельств приехавшего в тот момент в Царское Село. Он должен был предстать перед монархом в первый раз с тех пор, как принял командование собственным его величества Кирасирским полком; а поскольку до этого долго пребывал на посту адъютанта прежнего главнокомандующего, от которого получил свою теперешнюю должность, и был известен своей преданностью последнему, Михаил испытывал некоторую неловкость в ожидании встречи с новым главнокомандующим.
Но монарх встретил его чрезвычайно любезно, вернулся к их разговору, состоявшемуся в госпитале более года назад, и сказал, как он доволен тем, что «его» кирасиры оказались в столь превосходных руках. Затем его величество стал задавать вопросы, интересуясь подробностями жизни полка. Он тотчас же согласился выполнить все просьбы Кантакузина, направленные на то, чтобы повысить эффективность полка, и среди прочего отдал распоряжение прислать в полк два автомобиля в качестве его личного подарка, один для перевозок, другой в распоряжение командира. После продолжительного разговора, когда мой муж отсалютовал ему, император пожал ему руку и, пожелав удачи ему и его полку, простился самым любезным образом. Когда муж подошел к двери и открыл ее, его величество внезапно окликнул его и попросил вернуться. Кантакузин подошел к императору и остановился в ожидании приказаний. «Вам не кажется, что вы слишком молоды, чтобы командовать таким значительным соединением, как мои кирасиры?» — спросил монарх. И муж ответил: «Не знаю, ваше величество. Вам решать», полагая, что его ждут какие-то перемены. Он был всего лишь полковником, а занимал пост бригадного генерала. «Мне кажется, что вы слишком молоды, и ранг у вас слишком низкий, — продолжал император. — Мы должны незамедлительно исправить положение вещей, так что произвожу вас в звание генерал-майора и поздравляю с тем, что вы теперь принадлежите к моей свите!» Кантакузин был совершенно ошеломлен, когда одна честь последовала за другой. И именно в тот момент, когда он думал, что будет пользоваться меньшим расположением, чем другие, из-за своей прошлой карьеры. Но монарх, возможно, напротив, пожелал привлечь к себе кое-кого из старых приверженцев великого князя; а может, он припомнил историю взятия Каушена и тяжелое ранение Михаила и воздал ему должное за прошлые заслуги и за тяжелые бои, в которых тот принимал участие в последние пять месяцев.
Стоило императору приложить усилия, как его глаза, голос и улыбка начинали излучать огромное обаяние. В первое время его командования все с симпатией говорили о его интересе, доброте и интеллигентной манере в управлении людьми. Они создали ему определенную личную популярность, которая продолжалась до тех пор, пока он не попал полностью под влияние «оккультной» группы, после чего он стал настолько инертным и рассеянным, что его поведение и изменившийся внешний вид породили слухи, будто приспешники Вырубовой подмешивают ему наркотики.
Свободное копирование
