Пенсионеры-фермеры. Село России
Под город Михайлов Рязанской области в бывший колхоз «10 лет Октября» моя семья приехала в мае 1990 года. Мы приехали в солнечный день. Если бы перед нашим приездом прошел дождь, то в село невозможно было бы проехать без применения гусеничного трактора. Жидкий скользкий чернозем и масса ям, заполненных водой, – вот что представляла собой «дорога» длиною два километра от шоссе до села. Такое же бездорожье, как и в тысячах других сел России.
В этой деревне мы купили небольшой старый дом и решили возместить убытки, нанесенные нашей семье проходящей перестройкой, занявшись посильным трудом на 85 сотках. Сотки достались нам бесплатно, как приложение к купленному дому: 50 соток пахотной черноземной земли и 35 соток огорода. У каждой семьи в этой деревне был такой надел, так сложилось со времени основания колхоза «10 лет Октября», то есть с 1927 года.
В селе стояло всего около пятидесяти домов, но больших семей не было. В каждом дворе жило по 2-3 человека, а часто в доме проживала всего одна старушка. Все дома были построены из шлакоцемента и оштукатурены снаружи. Небольшие, аккуратные домики, покрашенные меловыми красками разных цветов. Только два дома были построены из кирпича, а наш был деревянным срубом, покрытым железной крышей. В 1978 году хозяин и хозяйка дома ушли из жизни, и дом двенадцать лет стоял без присмотра, так как две дочери хозяев вышли замуж и уехали из села. Половину железной крыши снял сосед, взявший от многого немножко, всего лишь половину. Кроме того, сосед разрушил наш сарай и унес все стройматериалы, оставив нас первое время без туалета. Начали мы с покрытия крыши рубероидом, затем пришлось восстанавливать разрушенную печку и полы. Летом этого года уже можно было жить в подремонтированном доме.
Первые жители села, с которыми мы познакомились, были соседи из дома напротив. Муж и жена, еще крепкие, пожилые крестьяне, пригласили нас поужинать и переночевать в их доме в наш первый приезд в деревню. За ужином мы распечатали «Три звездочки» и разговорились. Узнали от хозяина, что к 1990 году из села схлынула вся молодежь. Москва, Рязань и другие города Рязанской области приняли сельскую молодежь на различные работы. В селе осталось только трое молодых мужчин – тракторист, который очень хорошо подрабатывал в дождливую погоду, холостой пастух и муж доярки. Был еще один молодой безработный парень, который прошел школу метростроевца, но не поладил из-за чего-то с милицией. Остальных мужчин в селе жило человек десять, не более, им было по 50-60 лет. Каждый из них называл другого по отчеству, так было принято. Но прошло 15 лет, и из жизни ушли Васильевич, Николаевич, Иванович и другие селяне с окончанием имен на «ич». Всех их сгубил тяжелый труд и самогон. Что толкало мужиков не питье зелья? Трудно сказать точно, но ясно, что их труд был очень тяжел, были у них тоска и уныние от мысли, что и сегодня, и завтра, и потом их ожидает только тяжелейший труд, и они заливали свою страшную усталость и изнеможение самогонкой. К 2002 году в селе остались практически одни пожилые женщины.
Я был хорошо знаком с 60-тилетним крестьянином, бывшим колхозником колхоза «10 лет Октября». Его звали Владимир Николаевич Ушаков, а попросту Николаевич. Он был невысокого роста, жилист и подтянут. Его рабочий день начинался в пять часов утра. В это время он полол или окучивал пятьдесят соток своего картофеля с помощью обыкновенной мотыги. Кроме картошки у Николаевича был огород, где росли морковь, свекла, лук, чеснок, томаты, капуста. И какой это был огород! На грядках не было ни одной травинки, ботва радовала своей мощью. В качестве удобрения он применял коровий навоз. На двух отдельных грядках у него росла «махра» - табак для газетных закруток, сельских папирос. К восьми часам Николаевич шел на Михайловский элеватор, где работал на дробильных установках. Придя с работы и поужинав, он выходил на покос травы для своих овец и коз. Его рабочий день продолжался 16 часов, для бодрости Николаевич ежедневно выпивал самогоночки, приготовленной его женой. Она готовила самогон на основе гороха, яблок или сахара. Очищать самогон, как следует, на селе не умели, и мужики травились один за другим. Однажды кто-то «похимичил» и добавил в самогон ацетон, в результате один селянин ушел из жизни.
После нашего знакомства с Николаевичем прошло 7 лет. Ранним сентябрьским утром я вышел к колонке за водой и встретил Николаевича. Ярко светило солнце, а он стоял в телогрейке, в валенках, на голове у него была шапка-ушанка. Я, как обычно спросил: «Как жизнь, Николаич?» На что он ответил: « Да, какая жизнь? Болею. Врачи говорят, что у меня больна печень». Я посоветовал ему воздержаться от приема «лекарства», как называли на селе самогон, и пожелал выздоровления. На что он заметил: «А кому умирать-то хочется!» Это была моя последняя встреча с Николаевичем. Через две недели его не стало, он умер после проведенной операции.
Кроме местных жителей в селе были москвичи, купившие дома под дачи, и работавшие подобно нам на 85 сотках. Это были пенсионеры, дополнявшие свои небольшие пенсии доходом от продажи выращенных на огородах сельхозпродуктов. В течение десяти лет многие из москвичей умерли в возрасте 60-65 лет, и их дома были выставлены на продажу.
Я также продавал избыток продуктов, выращенных нами, на Михайловском рынке. Часто к моему месту на рынке, где на салфетках были разложены помидоры и огурцы, выстраивалась очередь. Я торговал культурно, и со мной можно было поторговаться. Как-то раз со мною на рынке присутствовал мой старший сын. Он посмотрел на мою торговлю и сказал: «Папа, тебе не наукой надо было заниматься, а торговлей». Младший сын был свидетелем случая, когда два покупателя, видимо, муж и жена, просили меня продать лук подешевле, и я, конечно, не отказал им. В это время одна из прежних покупательниц вернулась к моему прилавку и заявила, что в сетке с луком нет полного килограмма. Я с помощью пружинных весов вновь взвесил принесенную ею сетку и увидел, что мой лук усох на 50 грамм. Пришлось возместить даме недостающее, она осталась весьма довольна.
У нас была очень хорошая двухколесная тачка. Однажды я нагрузил ее больше обычного и повез товары на рынок. Проходя по узенькому мостику через речку, я почувствовал, что одно колесо тачки соскочило с моста. Приложив максимум усилий, я смог удержать тачку на одном колесе и тем самым спас немалое количество своего «добра», которое могло стать достоянием реки. Все было продано на рынке, а на вырученные средства были куплены необходимые нам продукты.
Кандидат физико-математических наук и завуч средней школы в 1997 году вырастили на своем участке:
Из выращенных овощей, ягод и фруктов моя жена делала по 200 банок различных консервов.
Забот и трудозатрат было очень много, что не могло не сказаться на здоровье. Пятьдесят соток под картофель вспахивались по весне трактором, но посадка, дальнейшая обработка и выкопка картошки проводились вручную мотыгами и лопатами. К 2002 году мы стали выращивать овощи только для семейного потребления. К этому времени многие селяне также отказались от выращивания картофеля на своих 50-ти сотках, оставив для посадки овощей только огороды. Результатом стали поросшие бурьяном 50х50=25000 соток. Земля возле деревни стала пустовать.
