authors

1427
 

events

194062
Registration Forgot your password?
Memuarist » Members » Дарья Рязанова » Аспирант МОПИ - научный сотрудник ИРЕА

Аспирант МОПИ - научный сотрудник ИРЕА

01.09.1956 – 01.05.1990
Москва, Московская обл., СССР
Рязановы Анатолий Иванович и Людмила Николаевна в Ливадии. 1964г.

Моя Людочка

В  октябре 1960 года я, аспирант третьего года обучения, стоял в приемной родильного дома.

Вышла медсестра, открыла уголок на одеяльце, и я увидел маленького рыжеволосого человечка. Это был наш с Людой первенец. Я взял его на руки, дал медсестре «на зубок» и с сыном на руках встретил мою Людочку. Она, ставшая мамой нашего сына, вся светилась  счастьем. И я улыбнулся ей в ответ. Мы сели в такси и поехали домой к праздничному столу. Сын уже был назван по желанию тещи Виктором.

Мы и опомниться не успели, как наш сынок пошел учиться в первый класс. Перед приемом в школу состоялось собеседование с будущим учеником. Сын ответил на все вопросы учителя, кроме одного. Он никак не смог вспомнить, как зовут его маму. Тогда учитель решил задать мальчику наводящий вопрос: «Как твой папа называет маму?» «Вспомнил, вспомнил! Людочка моя!» - ответил Витюшка. Этот ответ очень понравился учителю, и наш сын стал первоклассником.

Сын был абсолютно прав! Вот уже десять лет его мама была моей Людочкой, принесшей мне счастье и радость семейной жизни.

Людочка моя была молода, любила мужа и была любима. С той поры прошло уже 53 года, и мы по-прежнему любим друг  друга, но самым счастливым временем нашей совместной жизни были годы, когда росли наши дети. Мы вырастили двух сыновей, построили не один дом и посадили множество деревьев. Это и есть главный итог нашей жизни.

 

А начиналось все так. Я приехал в Москву с мыслями о предстоящей учебе в аспирантуре при кафедре общей физики Московского Областного Пединститута (МОПИ) имени Крупской.  Мне было 29 лет. Когда я встретился со своим руководителем профессором Борисом Борисовичем Кудрявцевым, то услышал от него: «Учтите, вам предстоит работать по 18 часов в сутки, приступайте к подготовке к сдаче кандидатских экзаменов». В целом подход профессора к руководству аспирантами был предельно прост. Нам была предоставлена полная самостоятельность при выборе темы научной работы и всей дальнейшей деятельности. Роль руководителя сводилась к согласию с выбором темы и материалами для публикаций в различных журналах. 

 

Работать в аспирантуре пришлось сразу же, но сначала совсем в другом направлении. Мне поручили возглавить три студенческие группы физмат факультета для проведения осенних полевых работ в колхозе имени Хрущева, в деревне Язвищево Волоколамского района Московской области. В моей студенческой, лаборантской и ассистентской жизни всегда был один осенний месяц, посвященный работе в колхозе. В Язвищево приходилось по-настоящему трудиться и своим примером вдохновлять на работу студентов, среди которых было много таких, кто желал только присутствовать на колхозных полях. Мой трудовой подвиг оценили все студенты и студентки. Когда я колол дрова для нашей студенческой кухни, то услышал такой разговор девушек, идущих на завтрак:

- Наш аспирантик хороший мальчик.

- Хороший-то, хороший, только шея коротковата, а вообще-то он ничего.

Шея у меня действительно короткая, такие же шеи были у моих родителей. Наследственность сделала свое дело.

 

Однажды вечером все студенты собрались в колхозном клубе на танцевальный вечер. От одной студентки я услышал: «Жаль, что нет тут Людки Давыдовой, она бы сейчас сплясала цыганочку».  Я пока не был знаком с Людкой, но мне стало интересно, кто такая эта Людка, что так хорошо танцует.

 

Работа в колхозе имени Хрущева закончилась, все вернулись в Москву. Передо мной остро встал вопрос поиска угла для проживания. Одна из студенток сообщила мне, что дедушка Люды Давыдовой сдает комнату. Вот тут-то я и познакомился с Людой. Стройная, скромно одетая, симпатичная девушка с родинкой на щечке. Карие глаза светились молодостью и радостью жизни.

И вот я и мой товарищ по аспирантуре в сопровождении Люси Давыдовой поехали на 45-м трамвае от улицы Радио к Большой Калитниковской знакомиться с условиями найма. Пока ехали, я внимательно взглянул на девушку, и у меня мелькнула мысль: «А не присмотреться ли к ней более пристально?» В этот момент мимо остановившегося трамвая прошла лошадь, запряженная в телегу. По этому поводу я изрек: «Интеллектуальное животное».  Люда посмотрела на меня вопросительно и спросила: «А что это такое?» Стало ясно, такое слово ей неизвестно. Пришлось  объяснить, что интеллектуальное означает разумное.

 

Почему-то вспомнилась песня:

«Я встретил девушку:

Полумесяцем бровь,

На щечке родинка,

А в глазах огонек».

Я заменил в песне слово «любовь» на «огонек», так как никакой любви в тот момент еще не могло быть, в этот день состоялась наша первая встреча с Людой. Носик с трамплинчиком очень ей шел, а когда она сняла платок, то я увидел косу, закрепленную на затылке. «Прическа русской девушки», - подумал я.

 

Заплатив по 150 рублей с аспиранта, мы быстро перевезли наше имущество на новую квартиру, и началась учеба в аспирантуре и новая жизнь. Занимался я много, упорно вгрызался в основы немецкого языка и философии (диалектический и исторический материализм). Работал с утра до вечера с перерывом на обед, не 16 часов, как пророчил мой научный руководитель, но 12 часов я работал точно. Из семи аспирантов моего научного руководителя кандидатские диссертации смогли защитить только двое, остальные сошли с дистанции раньше.  Аспирантский обед состоял из трех блюд и стоил 65 копеек, так что я жил и не тужил, моей стипендии хватало и на кое-что другое.

Хорошо запомнился мне вечер знакомства с мамой Люды, мы пили шампанское и смотрели веселый спектакль «Улица трех соловьев, дом 17». Я обратил внимание на пианино, стоявшее у них в комнате. А вскоре я был приглашен Людой на вальсы Штрауса в ее исполнении. Сидя у пианино, я слушал чарующие «Сказку Венского леса», «На голубом Дунае» и другие вальсы, а иногда «художественным» свистом дополнял игру Люды. В то время мы не могли даже догадаться, что позже будет написана песня «Сказки Венского леса». Я услышал песню в кино, в ней были такие слова: «Это было недавно, это было давно».

Люда была очень начитанной девушкой. У ее дедушки была хорошая библиотека, и она к тому времени перечитала всех классиков русской и зарубежной литературы. Мне наизусть были прочитаны стихотворения Пушкина, Лермонтова, Тютчева и других поэтов. В свободные минуты я и Люда танцевали под патефон. Она танцевала прекрасно. Я был восхищен «Цыганочкой» в ее исполнении на одном из вечеров художественной самодеятельности физмат факультета. Ее партнер явно уступал ей в мастерстве. Танцевать «Цыганочку» Люду научили две артистки театра «Ромен», дочери тети Оли, которая была подругой Людиной бабушки Федоры Андреевны Купцовой. Цыганка тетя Оля была полной, и с трудом протискивалась в дверь, а ее дочки были стройны, молоды и замечательно танцевали.

Далее была опера «Укрощение строптивой», которую я и Люда слушали в филиале Большого театра. Люда все больше и больше мне нравилась. Я чувствовал, что и я ей не безразличен, и наши поцелуи подтверждали это. 

Утром 30 января 1957 года Люда пришла в комнату аспирантов и вручила мне свой первый подарок – мельхиоровый подстаканник  с хрустальным стаканом и чайной ложкой, которые до сих пор хранятся у меня. Этот подарок сопровождался словами: «Пусть в этот стакан наливает чай самая любимая». А вечером, когда, купив торт и бутылку шампанского, я вернулся домой, меня ждал сюрприз – праздничный стол, сервированный Людой. На ней была шелковая блузка с широким орнаментом, как оказалось, вышитым ею самой. «Красиво, очень красиво», - подумал я.

Накануне своего тридцатилетия я подумал: «Мне скоро будет 30 лет, и я до сих пор не женат, а рядом со мной живет девушка – кладезь умений и талантов, и она мне очень нравится. Если я не женюсь на ней, то уже никогда не женюсь».

 В конце праздничного застолья я сказал ее деду: «Дед, выдавай за меня замуж Люду». На что получил ответ: «Ну да, нищету разводить». Я ответил деду, что имею высшее образование и всегда смогу найти работу в школе. 

На масленицу  меня угощали такими восхитительными блинами, что захотелось в ответ спеть песню:

«Помнишь, как на масленой, в Москве
В былые дни пекли блины?
Первый блин горел на всей Москве,
Все от блинов были пьяны.
И хозяйка милая была,
И блины мне чудные пекла.

Эх, Люда, давай блинов с огня,
Эх, Люда, скорей целуй меня.
Твой поцелуй горяч, как свежий блин,

Твой поцелуй разгонит мигом сплин».

 

В день двадцатилетия Люды, 13 апреля 1957 года, я подарил ей нарисованную мною картину «Три розы», а затем за праздничным столом, приготовленным Людой собственноручно, с удовольствием уплетал пирожки и разнообразные закуски. Эта картина до сих пор висит в нашей спальне.

 

К первому июля 1957 года были сданы четыре кандидатских экзамена (немецкий язык, философия, статистическая физика и физическая химия), и я поехал в Саранск, чтобы рассказать маме о своем намерении жениться на Люде. Возражений с маминой стороны не было, но она предупредила: «Ты старше ее на 10 лет, сейчас-то нормально, а дальше что будет?» Я ответил, что все будет хорошо, и был абсолютно прав. Дедушка Люды был старше своей жены на 19 лет. И детей они нарожали и вырастить их смогли. К тому времени (1957 год) у них осталась одна дочь – моя теща. Сын Иван погиб на фронте, младший сын Виктор умер в 1955 году от меланомы.

 

Наша свадьба состоялась 7 ноября 1957 года. Люда вновь исполнила «Цыганочку», в этот раз под аккомпанемент моего аккордеона, и не в цыганском костюме, а в белом платье. Когда гости очень увлекались закусками и забывал про молодых, я сам кричал: «Горько!», - что вызывало веселый смех. На свадьбе присутствовала моя мама Анна Александровна, подарившая нам ковер.

Перед свадьбой мы делали ремонт в комнате, в которой нам с женой предстояло жить. Когда ремонт был окончен, мой товарищ по аспирантуре сказал дедушке Люды: «Вот видите, Федор Федорович, ваш жилец способен на многое». Дед только крякнул и сказал: «Да!»

 

Первые годы нашей совместной жизни, особенно после рождения первенца, были трудными. Но моя жена никогда не упрекала меня и никогда не говорила мне, как ей сложно вести хозяйство на наши стипендии. Было непросто, но, главное, что мы были вместе. Мы подходили друг для друга во всех отношениях, и для меня Люда была Даром Божьим. 

С моей женой мы часто ходили в театры: в Большой, Оперетты, Сатиры, в Кремлевский дворец съездов, слушали симфоническую музыку и вальсы Штрауса в саду «Эрмитаж». Опера в Большом театре, а в дальнейшем спектакль в театре Красной Армии «Укрощение строптивой»  четко показали нам, какими должны быть любящая жена и любящий муж. Отдыхая на дачах и дома, мы любили петь под мой аккордеон. Любимыми нашими песнями были «Подмосковные вечера» и песни-«гимны» нашей семьи «Взошла заря вечерняя», «Очень нежными глазами ты глядишь издалека», «Скамеечка». А какую чечетку отбивала моя жена под кубинскую песню «Голубку»! 

 

Вот тексты трех наших семейных «гимнов»:


«Взошла заря вечерняя
Над речкой голубой,
Прохладен вечер северный,
А мне тепло с гобой-

Припев:

Веселая и грустная,
Всегда ты хороша,
Как наша песня русская
Как русская душа!

Погоним скоро улицей
Мы свадебных коней.
Ты будешь в жизни спутницей
Подругою моей».


«Очень нежными глазами 
Ты глядишь издалека
Над полями, над лесами
Вот тебе моя рука
 
Припев:
Будет солнце, будет вьюга,
Мы с тобою навсегда.
Будет солнце, будет вьюга,
Мы с тобою навсегда.

 

Городов на свете много,
Встреч немало на пути
Мне всегда искать чего-то
Ждать чего-то впереди». 


«Скамеечку рядом ставь, дорогая, 
Сядь со мной рядом. 
В глазах твоих вижу солнышко мая, 
Сердце согрей мне взглядом.  

Ты порхаешь, словно птичка,

Как добыть твою любовь?

Я согласен утопиться,

Но чтоб выплыть вновь».

  

В мае 1973 года я вновь стоял в приемной родильного дома. Стоял не один, а со старшим сыном Витей. И вот медсестра вынесла мне моего второго сыночка Иванушку, он был славным голубоглазым блондинчиком. Витя поздравил маму с появлением его братишки и вручил ей букет цветов. Моя жена сияла счастьем, и я вместе с ней. С этого момента наша семья состояла из четырех человек, и жили мы в новой квартире на 1-ой Новокузьминской улице. Бабушка Зинаида Федоровна и прабабушка Федосья Андреевна жили в этом же доме на шестом этаже. 

 

Какой же была в двадцать лет и какой стала моя Людочка, Людмила, людям милая? Скромная, нежная, милая, легко ранимая, встречавшая новое в жизни с возгласом «Как интересно!»     

В 22 года она стала учителем математики средней школы, была любима своими учениками, которые и через 20, и через 30 лет после окончания школы очень тепло к ней относились, вспоминали ее уроки и педагогические опыты. Женщина, родившая и воспитавшая двух сыновей, ставшая завучем школы, даже после выхода на пенсию не оставила свою педагогическую практику, готовила учеников к экзаменам по математике и поступлению в ВУЗы. В свои 73 года моя Людочка стройная, ласковая, нежная, милая женщина, которой я часто напеваю:

«Ну, подойди, родная,

И обними, родная,

И поцелуй, родная, меня».

 

Мои Эврики

«Эврика!» - «Я нашел!» - восклицание, приписываемое древнегреческому ученому Архимеду, который будто бы произнес его при открытии основного закона гидростатики. Слово «эврика» стало выражением радости и удовлетворения при решении какой-либо сложной задачи, возникновении новой мысли, идеи.

У меня во время моей аспирантской и трудовой деятельности  было множество моментов, связанных с возникновением новых идей, некоторые из них появлялись в необычных условиях. 

После поступления в аспирантуру передо мной встала проблема найти что-то интересное для проведения научных исследований. Я написал письмо профессору Ленинградского Пединститута имени Герцена с просьбой помочь мне определиться с темой работы в той области, в которой работал сам профессор. Ответ был тактично-категоричен: «Могу посоветовать вам пройти путь определения направления вашей деятельности в качестве аспиранта самостоятельно. Тема работы должна определяться на основе ваших научных интересов». Мною были изучены многие литературные источники, и для меня, как физика, показались очень любопытными исследования в области воздействия ультразвука на электродные процессы. Я понял, что в этом направлении могут быть получены результаты, которые станут основой для новых электрохимических процессов и впоследствии могут быть применены в промышленности. 

Зачастую я думал над решением поставленных передо мною задач круглосуточно. Однажды ночью я понял, что можно использовать магнитостриктор из никеля в качестве катода в электролизере. Я воскликнул: «Эврика! Я нашел!» «Что ты опять нашел?» - спросила моя жена. На этот вопрос я нашел хороший ответ: «Я нашел мою славную милую жену». Это очень понравилось моей  Людочке.

Результат, полученный при проработке моей ночной идеи, я включил в свою диссертационную работу. Тема диссертации звучала так - «Влияние ультразвуковых колебаний на электродные процессы. Деполяризующее действие ультразвука». Диссертационную работу я защитил в январе 1964 года, а вскоре получил первое авторское свидетельство.

 

В результате моей многолетней исследовательской деятельности были внедрены в производство новые методы получения нескольких химических соединений, и начался промышленный выпуск:

  1) серебра азотнокислого – 100 тонн= 100 000 кг в год;

  2) никеля щавелевокислого – 10 тонн= 10 000 кг в год;

  3) сурика свинцового для оптического стекловарения  - 4 000 тонн= 4000 000 кг в год;

  4) родия треххлористого;

  5) борной кислоты.

 

Общая стоимость выпущенной продукции составила десятки миллионов рублей. А моя премия за разработки, внедренные в промышленность, была равна моей зарплате и составила 600 рублей.

Проработав в области научного творчества в общей сложности 33 года, я стал кандидатом физико-математических наук, отличником химической промышленности, изобретателем СССР.

 

Талант и талантливость

Рисуя копии с картин великих художников, я признавался себе: «Как великолепен оригинал, и как сложно создать что-то близкое, подобное. Копия всегда остается копией».

Коллекция нарисованных мною картин невелика, всего-то 20 произведений. Я копировал Шишкина, Серова, Поленова, Маковского и других художников. Все картины нарисованы маслом художником-самоучкой, но они смотрятся, и мне нравятся. Свою коллекцию картин я подарил детям и внукам.

Однажды моя жена и сын решили причастить меня. Приехал священник, прочитал молитвы, поговорил со мной о грехах, а затем, остановив свой взгляд на моих картинах, спросил: «Не вы рисовали?» Получив утвердительный ответ, сказал: «Э, батенька, да у вас Дар Божий!» 

Рисующий, копирующий художник определенно наделен талантливостью. И если талантливость -  Дар Божий, то талант – это великий Дар Божий.

 

 

29.03.2017 в 10:38

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Legal information
Terms of Advertising
We are in socials: