3 ноября. Четверг
С каким удовольствием вывел слово "четверг"! Через день - в отпуск: там меня ожидает лихонинская скрипка. О моих стихах до сих пор ни слуху ни духу. Ну да впрочем, я очень скор: вчера только они посланы. Если примет их "Северная Звезда", пошлю еще раза два-три в этот журнал, потом отважусь на "Кругозор", потом - на "Пчелу" и наконец - на "Ниву". Если буду получать гонорар, первым долгом куплю себе часы, потом отдам починить скрипку, потом куплю американские коньки и буду мало-помалу копить деньги для покупки произведений лучших русских авторов, как то: Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Гоголя, Тургенева, Гончарова, Аксакова, гр. Л.Толстого, гр. А.К.Толстого, Грибоедова, Фонвизина и Белинского.
Но, впрочем, все это похоже на молочницу, которая собиралась продать кувшин молока и купить на эти деньги свинью, потом - корову, потом дом и т.д., и все ее надежды разбились вместе с тем, как разбился кувшин с молоком.
Что это на меня сегодня писарство напало: такие буквы выписываю, что уму непостижимо. А какая гордость мне будет (вот так фраза, чисто немецкая), какая слава, хотел я сказать, в нашем кружке, если узнают, что я, пятнадцати лет, уже печатаю в журналах, хотя бы и таких неизвестных, какова "Северная Звезда"! Хоть бы Лиза как-нибудь об этом узнала!
Однако до какой мелочности довел я свое самолюбие: поэзия у меня является не целью, а средством, материалом для рисовки и возможности блеснуть заработанными часами, американскими коньками, скрипкой, библиотекой, перчатками и прочим.
Но, впрочем, нечего обольщать самого себя, - вернее всего, что мои... (хотел написать "жиденькие произведения", но рассчитал, что мне и не расчет, да и несправедливо клеветать на самого себя) неопытные произведения так и останутся ненапечатанными. А было бы приятно начать литературную карьеру удачей. Ну, да мало ли что приятно, к несчастью, нам всегда кажется приятным по большей части или то, что трудно достать, или даже невозможно. А как бы я был рад! Докучаев (учитель русского языка) объясняет какое-то длиннейшее, скучнейшее и непонятнейшее из всех писем Жуковского, толкующего о какой-то "горной философии". Куда нам, грешным, уноситься за горы. У меня вот в перспективе позор: редактор выругает, чего доброго. Эх, вызвал Докучаев, пойду отвечать!
Спасибо Аксенову: все подсказал. Однако Докучаев не удовольствовался ответом. Сказал, что мало спрашивал, что еще потом спросит. Ну и отлично!
Однако премерзкое состояние ожидать ответа из "редакции". Первая попытка напечатать! Ведь это важная вещь! У меня в груди такая борьба между страхом и надеждой, а с небес все нет ответа. Должно быть, владелец "Звезды" и позабыл о грешном авторе погрешного произведения. Черт бы его взял совсем!
Свободное копирование
