Приезжал Сельвинский. Рассказывает, как плохо ведут себя грузины и татары. В общем, там тоже плохо. Бальтерманц уезжает на Брянское направление. Доволен. Судя по сводке, сегодня стало хуже и на Харьковском.
Мать Захара уверена, что они убиты. А я не верю. Больно до крика смотреть на Борину фотографию.
Звонила Аннет. Она очень милая. Надо ехать к Илье. Стали посылать извещения о смерти. Ольга повезла бригаду на фронт.
Слышен гул самолета. Уголек спрятался под кровать, он еще трусливее меня.
Лаваль, заместитель Петена, у нас. В газетах ничего нет.
На фронте без перемен. Я всегда любила детей, мы все откладывали: частые отъезды и множество причин, а теперь я осталась одна. Белка или умерла, или чудовищно мучается. До чего ужасающий век! Поволоцкая принесла мне в конвертах подарочки: бумагу, шоколадку, табак. Очень трогательно. Но меня ничем не проймешь.
Миновало 7 месяцев. Хорошие стихи Симонова в «Новом мире». У Бальтерманцев выяснение отношений. Делать им нечего!
Американцы бомбили японцев, но не та радость, как если бы бомбили немцев.
Читала воспоминая испанки, страшно, особенно теперь, когда война пришла и к нам.
К одному инженеру на фронте привели молодого пленного. Тот напомнил командиру сына, и он, не отобрав у немца оружия, повернулся, чтобы дать приказ сделать это другому, немец выстрелил в инженера. Того спасли. Позже он узнал, что его сын погиб.
Пишу для французского радио о приемных детях. Очень хочется написать о Зое, но не пропустят, даже если изменить имя.
Давно не бомбят.
Свободное копирование
