30 мая 1880. Пятница. В Москве
Утром в восьмом часу — в Академию. О. ректор ласково принял, угостил чаем в кабинете. Пришел и Наместник о. Леонид. Ректор показал залу Академии с великолепнейшей росписью потолка и старинною печью. Дом Академии прежде был Дворец, построенный для Елисаветы Петровны, и потому стены, потолок и ниши окон изукрашены. Призванный ректором студент Ал. Вас. Мартынов показал остальное в Академии: аудиторию, комнату жилую, где не так чисто и элегантно, как в Петербургской академии, — паркетный пол не натертый, пыльно. — Библиотеку показал библиотекарь; превосходное здание, нарочно для библиотеки построенное, — восемь зал с арками вверху и восемь внизу; в библиотеке много редких рукописей, многотомных редких изданий (acta Sanctorum), — «Отче наш» на сотне языков — старая книга. — Вернувшись из Академии, осмотрел лаврскую ризницу. Если бы выключить пожертвования Анны Иоанновны, Платона и Филарета, что бы осталось! — А кричат о богатствах! Ризы преподобного Сергия, конечно, бесценное сокровище, но в другом роде. — Осмотрели живописную, начальник которой о. Симеон, автор «Приобщения пред смертию Преподобного Сергия», — земляк, вяземский, вчера познакомившийся вечером у о. Аполлинария. Обещал копию «Приобщения». Осмотрели все заготовленное по живописи и всю школу. — К молебну, пред которым простился с студентом Мартыновым и магистрантом Розоновым (которого видел сидящим в спальне студентов), принесшим для Миссии свое сочинение — «Евсевий». Отстояв конец обедни, вышел служить пред мощи преподобного Сергия. Пели все певчие; народу — полон храм. А мне грустно–грустно было, что до сих пор из Лавры и Москвы — нет тружеников для Миссии и. прикладываясь к мощам Святого Сергия, я не мог воздержаться умственно от жалобы: «Буду судиться с тобою пред Господом — отчего не даешь миссионера в Японию». — Наместник благословил иконой преподобного Сергия. — Пообедали у него. Прощаться пришел о. Алек. Сахаров. — О. ректор Академии — На станцию железной дороги; по правую руку дороги — дом Кудрявцева. — На вокзале в Императорской комнате — Варвара Дмитриевна Мусина–Пушкина. В вагон. — Николай Никитич Коцинский. Меня удивило в разных отношениях. — Дай Бог, чтобы нашелся миссионер из Московской академии. — До Хотькова монастыря с Коцинским. — После до Москвы Наместник терзал пошлейшими анекдотами. Видно, что не из духовных, и анекдоты–то все пустые и пошлые. До Саввинского Подворья Наместник так и не дал покою под предлогом успокоения. — Нашел на столе письмо Ольги Евфимовны, о Ф. Алек. [Феодосии Александровне], что ее теперь взять в Японию. Посоветовавшись с Преосвященным Алексеем, поехал в монастыри; Знаменский — о. Сергий дал пять экземпляров Апологии, 50 рублей, показал Церковь и Дворец Михаила Федоровича, где поразила одна комната, похожая на японскую, на втором этаже, — сосуд игрушечный и прочее. — В Сретенском о. Виктор, старик, едва вышедший, сказал, что вследствие указа Высокопреосвященного Иннокентия (вот, мол, это тебе за то, что ты не пожертвовал на Японскую Миссию — пропажа 30 тысяч) — уже пожертвовал тысячу рублей — а теперь не дал ничего. — В Высокопетровский. О. Григорий — очень ласково. Его брат на фисгармонии сыграл кое–что; прогулялись в саду; братия монастыря пожертвовала сто рублей.
Свободное копирование
