18-го Января 1782 г. Поутру ходил к Рибасу осведомиться об его здоровьи. Он недомогал и лежал в постели. В три часа пополудни приехала его проведать Рибасша с девицею Лафон. Оне пробыли с четверть часа. В 5 часов я пришел к Рибасу. Его трясла лихорадка, но я склонен думать, что он притворялся. Он говорил обо всем, говорил очень хорошо и основательно. Между прочим, говорил он, что весь медицинский факультет состоит из глупцов и перебирал их одного за другим, а потом делал заключение обо всех, и выходило, что все они невежи.
Исключением назвал он Фреза. Он говорил о Рожерсоне и что Государыня очень хорошо делает, что так редко к нему обращается. Он очень бранил г-на Санио, отзываясь о нем, что он был прост, хотя и очень добрый малый, но простота была в нем разительная. Он разсказывал также о лекарствах, приготовляемых в чужих краях и неизвестных здесь. Нынче Азор за альковом Рибаса много болтал, что с ним бывает очень редко. Рибас говорил, что он доволен всеми, что ему не в чем упрекнуть себя, что есть у него на душе одно дело и что когда оно исполнится, он умрет спокойно и пр. Мы ему сказали, чтоб он не говорил так много, потому что это ему вредно. — «Да вы сами все молчите, и мне хотелось занять вас». К вечеру пришел доктор. Надо признаться, что этот доктор — отменное животное. Рибас много говорил о разных лекарствах, которыя приготовляются для больных и называл, какого ему хочется принять. Наконец, он дал нам понять, что мы его безпокоим, и нас осталось с ним только трое: Шмит, я и Скванчи.
Свободное копирование
