Благовест прозвучал, однако, как раз тогда, когда никто уже и не надеялся, и с колокольни совсем неожиданной. Один расторопный корреспондент из "Литературной газеты" увидел случайно в поликлинике громадное учетное полотнище и полюбопытствовал: к чему бы это?
Вооружившись мандатами и командировкой, этот замечательный человек пошел по цепочке.
-Вам лично нужны эти документы? Они помогают вам в работе? Вы их как-то используете?- спросил он у врача на приеме.
-Нет,- ответил доктор,- они мне совершенно не нужны.
-А кому они нужны?
-Они нужны заведующему поликлиникой, мы ему сдаем их каждый месяц.
Корреспондент идет к заведующему:
-К вам поступают ДЕСЯТКИ полотнищ с цифрами. Вы их обрабатываете? Анализируйте? Вообще, они вам нужны?
-Нет, конечно,- ответил заведующий.
-А что вы с ними делаете?
-Я их сдаю главному врачу объединения.
-А что он с ними делает?
-Спросите у него...
-Ну что ж, и спрошу,- говорит корреспондент и ставит ногу на следующую ступеньку.
Но и главный врач полной ясности в эту проблему не вносит: СОТНИ аккуратно заполненных простынь он отправляет в горздравотдел. "Идем дальше",- произносит корреспондент в старой манере бывших присяжных поверенных.
-К вам приходят ТЫСЯЧИ громадных учетных документов, - говорит он заведующему горздравом. - Интересно, как вы с ними справляетесь, как анализируете, какие выводы делаете?
-А мы не делаем, мы их в облздрав по почте отправляем, там занимаются...
Корреспондент устремился в область.
-К вам поступают ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ учетных документов. Они вам нужны? Что вы с ними делаете?
-Нам они, безусловно, не нужны, - сказал облздрав,- мы их в Москву отправляем, в министерство.
-Ладно,- сказал журналист и заказал билет в Москву.
В те годы министром здравоохранения была строгая женщина. Но под влиянием редакционных мандатов тугие министерские двери тотчас открылись перед любознательным журналистом, и он задал свой вопрос в самой последней инстанции.
-К вам поступают МИЛЛИОНЫ громадных учетных документов. Как вы с ними справляетесь? И вообще, что вы с ними делаете?
-Обратитесь, пожалуйста, к моему заместителю по упрлечпрофпомощи,- сказала министр.
А упрлечпрофпомощь тоже ничего не знала. То есть даже понятия не имела об этих бумагах и в жизни своей их ни разу не видела. Журналист не пожалел командировочного времени. Он тщательно опросил практически все министерство, и ни один человек об этих бумагах даже не слышал. Но куда же они делись, черт возьми! Они же миллионами идут сюда - от Кронштадта до Владивостока... Эшелоны бумаг... Это же не иголка. Журналист поехал по вокзалам, посетил почтовые экспедиции, какие-то сортировочные пункты. И вот на далеком отшибе один железнодорожник обратил внимание нашего следопыта на длинный приземистый пакгауз, который денно и нощно охранял часовой с винтовкой и примкнутым штыком. Сюда, по словам железнодорожника, один раз в году сваливают бумаги, после чего ворота запираются и тайну бумаг надежно стерегут ВОХРы. Могучие мандаты, однако, сработали и на этот раз: ворота открылись. В тени пакгауза миллионными лохматыми глыбами, в паутине и в мышином помете слежались мучительно сосчитанные, аккуратно записанные, орошенные слезами и потом учетные полотнища. От Кронштадта до Владивостока... А поскольку этот пакгауз был не резиновый, то ежегодно перед новым пополнением старые бумаги выгребались, отвозились на пустырь и там сжигались. А на свободное место ложились новые миллионы...
Круг замкнулся. Блистательная командировка закончилась и увенчалась, а материалы и факты пошли по инстанциям и появились в печати. Тогда грянула Коллегия, и рухнула Тьмутаракань! Приказом Министра исчезли навсегда поганые учетные полотнища, запрещено было заводить и придумывать произвольные формы, формочки, таблички, вопросники, справки... Истории болезней разрешили писать не каждый день! Густые бумажные тучи редели и рассеивались прямо на глазах. И первое теплое солнышко ласково скользнуло уже по нашим запавшим глазницам. Бабушки-послушницы комментировали событие в один голос. Задумчиво и проникновенно, не сговариваясь, повторяли они одну и ту же многозначительную фразу: "А мы всегда говорили, что правда в конце концов победит..."
И все это сделал скромный журналист из "Литературной газеты". Я непростительно забыл имя и фамилию этого прекрасного человека, и поэтому скажем о нем условно, веселыми стихами Корнея Чуковского:
Спаситель Петрограда
от яростного гада
ДА ЗДРАВСТВУЕТ
ВАСЯ ВАСИЛЬЧИКОВ!
Свободное копирование
