Я поступил в Уральский филиал химико-фармацевтического института (который недалеко от Зубовской площади) и там работал по теме “Витамин РР, промышленное производство”. Потому что витамин РР был очень нужен. В Америке его в годы войны просто в хлеб замешивали без спроса, десятки тонн ушли. Он антипеллагрический и вообще очень нужен при оскудненном, однообразном рационе. Его обычно делают из остатков табачного производства, из махорочной пыли и прочего. Достают никотин, а потом его окисляют скоренько и получается никотиновая кислота. Но никотин токсичен, всякие работы с табаком делаются в вытяжных шкафах, довольно громоздко, дорого и опасно. Поэтому искали способ, как получать его в достаточном количестве и не возясь с табаком. Разные химические вещества пытались окислять, чтобы исходный продукт был. Работа такая, ничего. Лаборатория была замечательная. Заведующий был хороший, такой Хмелевский, с хорошим юмором, умный человек. Какая-то группа работала по выработке лекарства от туберкулеза, кто-то еще чем-то занимался, какое-то отделение было даже антибиотиками занято. А кто-то среди руководства даже получил ленинскую премию, потому что они в годы войны наладили производство стрептоцида, может быть, даже каких-то других вещей, которые очень были нужны. Ну, были в жутких неприспособленных помещениях, но с энтузиазмом еще работали, и ребята там были хорошие. Я там работал; снова читал Библию, вот эти книги, которые мне попадались.
И тут начался странный разлад у меня в душе. Я чувствовал, что нужно, потому что Евангелие я все глубже понимал и воспринимал эту точку зрения. Хотя тут где-то и Лев Толстой попался мне у букинистов, и я его что-то почитал. Не повлиял он особенно на меня. Просто помню, что во время очень длинных опытов медицинских, медико-фармацевтических у меня было время, я стоял около колбы и читал. А мой патрон был, по-моему, дядя “оттуда”. Он больше интересовался, что у людей в голове, чем работой. Он просто посмотрел осуждающе, увидев у меня эту книгу, и немножко прижимал меня.
Но это все было не страшно. И получалось так, что я знал, как должна была бы жизнь строиться по Евангелию, и чувствовал, что вся окружающая-то жизнь совершенно этому не соответствует, а вот достаточно ли силы у Евангелия и у меня, чтобы как-то это перебороть? Не говорить о гармонии, — это, конечно, нелепо было бы, но чтобы получить какой-то баланс, не мучающий душу. Вот тут у меня что-то не получалось, и своим разумом я никак не мог дойти до этого. И вообще все это опять заклинило настолько грустно, — не то что плохо, а просто грустно, — что думаю: да, ну ничего, если будет совсем плохо, так ничего…
Отец мне сделал по моей просьбе химический стол, так как у меня были всякие препараты понемножечку из университета. Это обычная история. Когда нужно, кто-то тебе даст пять грамм чего-то, ты тоже дашь, без этого не обходится. Ну, и какие-то вещи у меня дома были; что-то можно было купить в магазине. Я втихаря, не спеша сделал несколько граммов цианистого калия и почему-то решил его с собой носить; так, на всякий случай, в кармашке для часов он лежал. Я ничего не собирался делать, но это давало мне какое-то спокойствие. Когда есть какой-то выход, то гораздо спокойнее живешь и можешь протянуть очень долго.
Свободное копирование
