Повесть о моей жизни. Глава 13 - 2

В первых числах марта 1957 года вышел указ о массовом сокращении войск, как в министерстве Обороны, а также в министерстве ГБ.
Наша кызыльская рота полностью подлежала расформированию. Личный состав – рядовой и сержантский – не дослуживший срок службы передавался  в другие части. Офицерский состав тоже передавался в другие части, а кто не имел технического образования, те увольнялись в запас.
Мне было предложено дальнейшая служба в инженерной роте на границе с Афганистаном. Нужно было ехать в Туркменскую ССР в город Кызыл-Орват. Я не согласился. Здоровье уже пошаливало. Хронический гастрит желудка стал меня беспокоить. Климатические условия там тяжелые, жара. Вода привозная. Обилие фруктов и овощей. Врачи мне не советовали ехать.
Второе место предложения: город Павлодар. Там начинали строить тракторный завод. Где в основном вели первые работы заключенные. В конвойные войска требовались офицеры по охране и сопровождению зэков. Я тоже не согласился. Это служба была не по-моему складу характера.
В результате был уволен в запас по сокращению войск с  выходным пособием из расчета двух месячных заработков и с получением за военное звание ежемесячно по 500 рублей в течение года.
И так  моя военная карьера закончилась 6 марта 1956 года.
Хочется отметить, что я принимал непосредственное участие в освоении целинных земель.
Две инженерно-строительных роты Алма-Атинского военно-строительного отдела в течение восьми месяцев на совершенно открытой голой степи построили новый зерносовхоз Подгорный со всеми примышленными хозяйственными культурно бытовыми и жилищно-коммунальными зданиями и сооружениями.
Зерносклады, свинарки, машинотракторные помещения, клуб на 400 мест, столовую, поликлинику и больницу на 150 коек, детсад на 150 детей, школу семилетку. Кроме этого контору совхоза и поселкового совета, магазины продовольственных и промышленных товаров и сам поселок.
Все здания были щитовые. Сборные дома – одно-, двух- и четырех- квартирные. В поселке было три улицы. Мы только еще начинали строить, как уже стали приезжать новоселы. Для них было построено два барака – общежития. Другие приезжающие селились временно в палатках и передвижных вагончиках.
Солдаты жили в палатках. Кто приехал раньше, говорили:
-Очень много было змей, фаланг, скорпионов. Опасно было работать.
Змеи часто падали в траншеи прямо на людей, которые вели земляные работы под фундамент зданий и сооружений. Заползали в палатки в постель. Прежде чем ложиться спать, нужно было вокруг хорошо просмотреть.
Были случаи, что они кусали солдат. Одна змея упала солдату на спину и укусила, вторая оказалась в постели. Но через несколько дней их не стало, все ушли с этого места.
Поселок был выстроен на берегу небольшого озера,  в котором было много рыбы, что ее даже  люди не съедали. Рыбу также давали на корм свиньям.
Все эти места были необжитые. Птиц и рыбы было полным полно. Казахи этим промыслом не занимались. Они только пасли баранов, и в этом была вся их жизнь. Пришли русские все живое и мертвое подняли и заколосились хлеба.
7 марта 1956 года я вернулся во Фрунзе. Таню мой приезд не обрадовал, она не хотела, чтобы я уходил из армии.
Мне оставалось до военной пенсии прослужить 3.5 года. Все же условия были неплохие, платили хорошо. Я один всех обеспечивал.
Таня не работала. Ей моя служба и жизнь военного нравилась. Она была согласна ехать хоть куда - на границу или на север.
Но мне уже стало жаль своих детей. Мотаться  с ними по вокзалам, по палаткам. Особенно это запомнилось, когда мы ехали из города Кызыла, нам пришлось делать три пересадки. Не спать, переутомлялись особенно дети.
А когда мы приехали в город Фрунзе,  поселились в комнату, Виталик зашел, посмотрел кругом, и говорит:
-Папа, никуда больше не поедем, - он так устал бедный от этой дороги, что согласен был на все, только бы никуда больше не ехать.                                    
Через пару дней я занялся оформлением документов. В горвоенкомате встал на военный учет. Получил паспорт, прописался.
В горкоме партии мне была предложена должность первого заместителя директора школы ФЗО по культурно-массовой работе в шахтерском городе Кызылкия, который находился на юге Киргизии.
Мне эта работа была хорошо знакома. Я работал воспитателем в школе ФЗО в Барабинске. Я был уверен, что с этой работой справлюсь.
Но волновало то, что грамотности у меня было маловато, чтобы занять пост руководителя, а показывать свои ошибки подчиненным, значит выставить себя на посмешище. Этого я не хотел. Поэтому я отказался.
Мне предложили другую работу, устроиться строительным мастером на фрунзенском табачном заводе. Я согласился. Должность скромная. Работа строителя, мне знакомая.
Производство оказалось не далеко от места жительства. Транспорт не требовался. На работу можно было ходить пешком.
По рекомендации райкома партии я прибыл на табачный завод.
Директором была женщина, Анна Ивановна Жихирева, пожилого возраста. Она проработала директором на этом заводе 25 лет.
Она меня приняла, побеседовала, попросила, чтобы я написал ей заявление. И я был оформлен на  должность мастера строителя с окладом 700 рублей.
На другой день я вышел на работу. В комнате, где находился мой стол, кроме меня сидели механик и нормировщик.
Рабочих было 10-12 человек. Плотники, каменщики, штукатуры. Все мужчины.
На заводе была столярная мастерская, где стоял один строгальный станок и циркулярная пила, а также два-три верстака.
Личный  состав бригады был неплохим. Рабочие дело знали, работу выполняли сдельно по наряду.
Работа на заводе была сезонная. Завод работал в основном в зимнее время. Осенью колхозы и совхозы убирали с полей табак и оправляли его на переработку.
Табачный завод имел свои приемные пункты с большими складами. На каждом приемном пункте работали: начальник, бухгалтер и приемщики табака, рабочие сортировщицы, упаковщицы, грузчики. Таких приемных пунктов было пять: Джамбульский, Покровский, Кировский, Ленскопольский и Таласский.
Мне, как строителю, неоднократно приходилось там бывать. Ездить в командировку, следить за ходом текущего и капитального ремонтов зданий и сооружений.
В летнее время в основном производили капитальные ремонты приемных пунктов и самого табачного завода. Работы хватало. Бригада работала добросовестно.
Мне не только приходилось выполнять свою работу, как непосредственно строителя, но в нагрузку исполнять функции диспетчера. Выдавать путевые листы водителям. У нас было пять машин. Ежемесячно составлял отчет по автотранспорту по форме ЦСУ с указанием пройденного километража, перевезенного груза, в ткм, и прочее. 
Уже не говоря об общественной работе. Не проработал я двух месяцев, как меня избрали секретарем первичной партийной организации, где пришлось проработать без смены три года.
За выполнение и перевыполнение социалистических обязательств, и хорошее качество ремонтных работ неоднократно премировался денежной премией по заводу.
За мою бытность много было выполнено строительных работ. Были построены автомобильные весы на двадцать тонн. Большой угольный склад и навес для табака. Пристройка к клубу. Реконструкция бывших сараев под жилые квартиры и многое другое.
Но однажды я встретил своего бывшего однополчанина с нашей фрунзенской инженерно-строительной роты. Был у нас еврейчик Максим, фамилию его не помню. Разговорились с ним. Он, оказывается, работал начальником снабжения курортного управления.
Эта организация только образовалась. Им нужны были специалисты строители. В частности требовался старший прораб в санаторий “Иссык-Куль”. Там намечалось большое строительство нового корпуса здания. Пятиэтажного, со всеми удобствами по последнему слову техники.
Он говорит мне:
-Подходит тебе? Я с начальником в хороших отношениях. Я тебя порекомендую, так как знаю тебя по работе в военной части.
Об этом предложении я поговорил с Таней. Можно было работать и на табачном заводе. Но оклад был небольшой. Нам уже не хватало денег на четверых. Таня не работала.
Кроме того, на заводе начальник производственно-планового отдела Каменев был вымогатель. Он любил выпить за чужой счет. Если его угощаешь, все идет нормально. Но если перестанешь, то он ищет какую-нибудь причину.
Я не стал перед ним унижаться. Тогда он стал добиваться в городском финотделе сокращения в штате единицы мастера. Три раза пытался, чтобы я попал под сокращение. Он меня сокращает, а директор завода восстанавливает.
Надоела мне эта нервотрепка, и я решил уволиться с завода.