Субботы Растопчиной - 6

   В числе лиц, появлявшихся у графини около того же времени, был довольно известный поэт тех времен, Николай Федорович Щербина[1], прибывший в Москву с юга России, кажется, из Одессы, откуда был родом, маленький, неказистый, напоминавший грека, которым и был по матери. Отсюда его ранние симпатии к Греции, к ее мифологии -- и первые стихи, где на всяком шагу встречаешься или с Эгейским морем, или с Хиосом[2], с Мореей[3], с Зевесом, Аполлоном...

   Щербина имел несомненный поэтический талант, который разменял на мелкую монету: всё кусочки, небольшие отрывочки, намеки, напоминания... а серьезного ничего нет; как человек, по темпераменту до крайней степени раздраженный, болезненно самолюбивый, хотевший славы, поклонения и не видевший ни от кого в Москве (менее всего от нашего кружка) даже обыкновенных симпатий и приязни, более всех терявшийся в толпе, не любимый ни женщинами, ни мужчинами, формально ни с кем не умевший сойтись по-приятельски, искренне -- он постоянно кипел и клокотал, точно маленький вулканчик, ходил ходенем, как земля его предков, от множества скрытых в ее почве огней -- и стал, не замечая сам как это делается, извергать поминутно против всех выдающихся сколько-нибудь личностей, тихих и спокойных, никогда и ничем его не обижавших (разве обижавших полным к нему равнодушием) -- разные едкие сатиры, двустишия, четверостишия, сочинял, так названные им, акафисты[4]. Все это отзывалось талантом, имело зачастую форму самую изящную, легко запоминалось, повторялось целым городом, но тем не менее -- было бранью, сатирой, памфлетом, выжимками недовольства, оскорбленного самолюбия -- и еще больше отталкивало гостя от хозяев. Наиболее известными из тогдашних стихотворных экспромтов и акафистов были грубое четверостишие против Островского, где он назван "гостинодворским Коцебу"[5] -- (рифма: в погребу); стихи на Сушкова (дядю Ростопчиной) -- собственно пародия на стихи Жуковского:

   Скольких бодрых жизнь поблекла!

   Скольких низких рок щадит!

   Нет великого Патрокла,

   Жив презрительный Тирсит!

   Слышны жалобные клики

   Белокаменной сынов:

   "Умер Гоголь наш великий,

   Жив и здравствует Сушков!"[6]

   Эпиграмма на Гербеля, в виде старинной загадки:

   "Что редко видит царь, пастух то зрит всегда,

   А Гербель не видал от века никогда?"

   Ответ: "себе подобного".

   Акафист в честь Авдотьи Петровны Глинки; акафист в честь Bac. Петровича Боткина -- начало было такое:

   "Радуйся, Испании описание!

   Радуйся, в Испании небывание"!....

   Последний стих: "Плешивый чаепродавче, радуйся"! -- намек на происхождение Боткина из дому, который вел с давних пор торговлю чаями и был известен всей Москве.

   Из прозаических сатир Щербины наиболее известны: "Повествование о путешествии священных клаш (т. е. калош) новопреставленного угодника * * * " (рассказывает одна старуха другой). Ряд рассказов о знаменитом писателе Григории (Данилевском): "Григорий в Петропавловской крепости", "Григорий в Курске, в гостях у губернатора" и другие. Наконец "Прошение семинариста".