Однажды ночью меня взяли на допрос. Когда я вошла в комнату, там сидел Зайцев, на губах его играла недобрая улыбка. Для начала он объявил мне, где я нахожусь.
— Неужели вы думаете, что я сама не догадалась, — прервала я его.
Зайцев сказал:
— Вы, должно быть, не верили, что мы осмелимся привезти вас сюда.
Я ответила:
— Почему не верила? В мире нет, наверное, ничего такого, чего бы вы не осмелились сделать.
Передо мной снова положили обвинительное заключение. Зайцев требовал, чтобы я его подписала:
— Вы знаете, где находитесь, и знаете, что отсюда не выйдете, пока не подпишете обвинения, выдвинутые против вашего мужа. Так что подписывайте немедленно!
— Ни за что! — крикнула я.
Допросы продолжались много месяцев. Однажды ночью в соседней комнате стали избивать мужчину. Комнаты разделяла тонкая стена, и я хорошо слышала ужасный шум и ругань. Между стонами мужчина кричал, что невиновен. Истязания продолжались часа два. Вдруг я услышала, что заключённый выкрикивает моё имя: «Айно! Айно!» Зайцев насмешливо спросил у меня:
— Догадались, кто там?
— Не знаю кто и знать не хочу.
Мой истязатель продолжал:
— Это же он, ваш муж, Отто Куусинен. Он хочет, чтобы вы подписали обвинение, потому что он действительно был английским шпионом.
И снова я услышала из соседней комнаты крик:
— Айно, Айно, подпиши! Подпиши!
Я молчала. Я не была уверена, что это голос Отто. Экзекуция длилась до утра, потом вдруг наступила тишина. Зайцев встал, сказав:
— Пойду посмотрю, что там.
Скоро он вернулся и объявил:
— Куусинен успокоился и сейчас подписывает признание.
Когда я в то утро возвращалась в камеру, дверь одной из камер распахнулась и я увидела лежащий на полу труп, весь в крови. Меня заставили простоять целую минуту над трупом, потом конвойный сказал:
— Вот так бывает с теми, кто не признаётся.
Я ничего не ответила. На лестнице мне ещё раз приказали остановиться, чтобы посмотреть на забитого насмерть.
Такие методы применялись, когда хотели запугать заключённых, заставить их признаться. Нередко жертвы таких методов теряли разум и попадали в сумасшедший дом. Я себе беспрерывно внушала, что со мной этого не будет, я должна сохранить душевное равновесие. Я дала себе клятву, что поведаю человечеству, каким пыткам в Советском Союзе подвергаются невиновные, беспомощные люди — если, конечно, сама смогу вырваться из этой страны.
Меня долго держали в одиночке Лефортовской тюрьмы. Ночь за ночью передо мной клали обвинительное заключение против Куусинена, якобы занимавшегося шпионской деятельностью. Применялись разные методы допросов, я не раз думала, что сломаюсь, не выдержу, но знала, что единственная моя надежда — без колебаний отказываться от признания.
Свободное копирование
