|
|
07.07.1828
С.-Петербург, Ленинградская, Россия 7 Juillet 1828. (<Суббота> 7 июля 1828) Тетушка уехала более недели[1], я с ней простилась и могу сказать, что мне было очень грустно. Она, обещая быть на моей свадьбе, с таким выразительным взглядом это сказала, что я очень, очень желаю знать, об чем она тогда думала. Ежели брат ея за меня посватывается, возвратясь из Турции[2] <Рукою А. Ф. Оом:[3]> Дай Бог, чтоб он вздумал это сделать! А:Оом.], что сделаю я? Думаю, что выду за него. Буду ли щастлива, Бог весть. Но сумневаюсь. Перейдя пределы отцовскаго дома, я оставляю большую часть шастья за собой. Муж, будь он ангел, не заменит мне все, что я оставлю. Буду ли я любить своего мужа? Да, потому что пред престолом Божьим я поклянусь любить его и повиноваться ему. По страсти ли я выду? НЕТ, потому что 29 марта я сердце схоронила и навеки. Никогда не будет во мне девственной любови и, ежели выду замуж, то будет супружественная. И так как супружество есть вещь прозаическая без всякаго идеализма, то и заменит разсудок и повиновение несносной власти ту пылкость воображения и то презрение, которыми плачу я теперь за всю гордость мущин и за мнимое их преимущество над нами. Бедные твари, как вы ослеплены! Вы воображаете, что управляете нами, а мы... не говоря ни слова, водим вас по своей власти: наша ткань, которою вы следуете, тонка и для гордых глаз ваших неприметна, но она существует и окружает вас. Коль оборвете с одной стороны, что мешает окружить вас с другой. Презирая нас, вы презираете самих себя, потому что презираете которым повинуетесь. И как сравнить скромное наше управление вами с вашим гордым надменным уверением, что вы одни повелеваете нами. Ум женщины слаб, говорите вы? Пусть так, но разсудок ея сильнее. Да ежели на то и пошло, то отложа повиновение в сторону, отчего не признаться, что ум женщины так же пространен, как и ваш, но что слабость телеснаго сложения не дозволяет ей выказывать его. Да что ж за слава быть сильным, вить и медведь людей ломает, зато пчела мед дает. Я уже писала к тетушке, и вот послание, которое сочинила ей.
Искавши в мире идеала И не нашед его, Анета щастия искала В средине сердца своего. Все в 20 лет ей надоело: Веселье, балы и пиры. Младое шастье улетело, И Юности прекрасные дары Как призрак милой исчезают И скоро, скоро пропадают. Еще 5 лет Анета прожила, Настали годы и разсудка, Почти и молодость прошла, Ведь 25 -- не шутка. Уж образ милой, молодой Все понемножку изчезает, Супруг не идеальной, а простой Его все понемногу заменяет. Не Аполлон уж Бельведерской, Не Феба дивный ученик. А просто барин Новоржевской: Супругу 40 лет, да с ними и парик. И правда, Грации забыли Его при колыбели посетить, Умом и ловкостью забыли наделить, Зато именьем наградили. (нрзб) в мир глупцом Представлен был своим отцом. Но он ухаживал усердно, Вздыхал, потел, кряхтел. Душ 1000 щитал наверно, Чуть в мир поэзии не залетел, Чтоб лучше нравиться любезной. Что ж оставалось сделать бедной? Она с рукой разсудок отдала. А сердце? Бросила с досады, И ум хозяйством заняла, Уехавши в его посады. И так она принуждена забыть То love, d'aimer, amar *, любить, Заняться просто садом, Садить капусту "рядом", Разходы дома проходить И птичной двор свой разводить.
(* любить -- англ., франц., исп.)
* * *
Вы щастие в супружестве нашли, Вы любите и обожаемы супругом, Пять лет шастливо протекли, Он заменил вам все, и другом Вы называете его. И так Вы посудите сами, В сравненьи щастья своего Анета наравне ли с вами?
Другие, писанные вчера в минуту горести.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . В утеху оставалось горе, И часто, сидя у скалы, Глядела пристально на море И погружалася в мечты. Любовь давно я позабыла, И Дружба милая одна Меня за слезы наградила И заменила многое она. Но тайны сердца забывать Не пособила, И горе весело переживать Не научила. С летами, знаю, все пройдет. Пройдет и время наслажденья, Остаток жизни протечет В спокойствии и в покоенье, Но молодость свое возьмет: Любовь и горести земные. А старость гробу принесет Надежду, упования иные. И камень хладной гробовой Покроет прах нещастной, И за могилой... неземной Откроет век прекрасной.
[1] Тетушка уехала более недели... -- В. Д. Полторацкая уехала в тверское имение, где 16 сентября у нее родился сын Владимир; она вернулась в Петербург на другой день после возвращения из Ясс Н. Д. Киселева, прибывшего в столицу, по сообщению "Санкт-Петербургских ведомостей", между 14 и 18 ноября 1828 г. (см. запись в "Дневнике" от 5 декабря 1828). [2] Ежели брат ея за меня посватывается, возвратясь из Турции... -- Имеется в виду Николай Дмитриевич Киселев (1802--26.10.1869), надворный советник, дипломат, секретарь посольства, впоследствии посол во Франции (1844--1854), посол в Италии. Член сложившегося в Петербурге весною 1828 г. дружеского кружка, в который входили А. С. Пушкин, кн. П. А. Вяземский, А. С. Грибоедов, А. Мицкевич, А. А. Оленин, кн. С. Г. Голицын и др.; один из предполагаемых претендентов на руку А. А. Олениной. Н. Д. Киселев был назначен секретарем при посольстве в Париже и выехал за границу 14 июня. Будучи отпущен для лечения в Карлсбад, он затем должен был ехать в Вену, а потом -- к театру военных действий в Турцию, чтобы состоять при гр. К. В. Нессельроде. Н. Д. Киселев возвратился в Петербург из Ясс между 14 и 18 ноября. [3] А. Оом -- Оом Анна Федоровна, (22.02.1791--7.10.1850), рожденная Фурман, дочь Федора Андреевича Фурмана, уроженца Саксонии, надворного советника, агронома, и его первой жены -- Елизаветы Ивановны, рожд. Энгель, племянница Федора Ивановича Энгеля (1766--1837), статс-секретаря, члена Государственного совета, друга дома Олениных. После смерти матери Анна Федоровна воспитывалась бабушкой -- Елизаветой Касперовной Энгель, затем ее подругой Е. М. Олениной. Анной Федоровной были увлечены Н. И. Гнедич и К. Н. Батюшков, посвятивший ей стихотворения "Мой гений" ("О память сердца! Ты сильней..."), "Разлука", "Элегия" -- (1815). В 1816 г. переехала в Дерпт к отцу. В 1821 г. вышла замуж за Вильгельма-Адольфа (Адольфа Адольфовича) Оома (1791--1827) и переехала в Ревель, затем в Петербург. После смерти мужа (1827) А. Ф. Оом осталась с четырьмя детьми в весьма сложном положении. Благодаря содействию А. Н. Оленина, она была назначена Главной надзирательницей Петербургского воспитательного дома, впоследствии -- Николаевского Сиротского института. Ее внук, Федор Федорович Оом был женат на Ольге Николаевне Сталь фон Гольстейн, в первом браке Звегинцовой, внучке Анны Алексеевны Олениной, издательнице ее дневника. 25.05.2016 в 16:14
|