Дневник - 3

   7 Juillet 1828. (<Суббота> 7 июля 1828)

   Тетушка уехала более недели[1], я с ней простилась и могу сказать, что мне было очень грустно. Она, обещая быть на моей свадьбе, с таким выразительным взглядом это сказала, что я очень, очень желаю знать, об чем она тогда думала. Ежели брат ея за меня посватывается, возвратясь из Турции[2] <Рукою А. Ф. Оом:[3]> Дай Бог, чтоб он вздумал это сделать! А:Оом.], что сделаю я? Думаю, что выду за него. Буду ли щастлива, Бог весть. Но сумневаюсь. Перейдя пределы отцовскаго дома, я оставляю большую часть шастья за собой. Муж, будь он ангел, не заменит мне все, что я оставлю. Буду ли я любить своего мужа? Да, потому что пред престолом Божьим я поклянусь любить его и повиноваться ему. По страсти ли я выду? НЕТ, потому что 29 марта я сердце схоронила и навеки. Никогда не будет во мне девственной любови и, ежели выду замуж, то будет супружественная. И так как супружество есть вещь прозаическая без всякаго идеализма, то и заменит разсудок и повиновение несносной власти ту пылкость воображения и то презрение, которыми плачу я теперь за всю гордость мущин и за мнимое их преимущество над нами. Бедные твари, как вы ослеплены! Вы воображаете, что управляете нами, а мы... не говоря ни слова, водим вас по своей власти: наша ткань, которою вы следуете, тонка и для гордых глаз ваших неприметна, но она существует и окружает вас. Коль оборвете с одной стороны, что мешает окружить вас с другой. Презирая нас, вы презираете самих себя, потому что презираете которым повинуетесь. И как сравнить скромное наше управление вами с вашим гордым надменным уверением, что вы одни повелеваете нами. Ум женщины слаб, говорите вы? Пусть так, но разсудок ея сильнее. Да ежели на то и пошло, то отложа повиновение в сторону, отчего не признаться, что ум женщины так же пространен, как и ваш, но что слабость телеснаго сложения не дозволяет ей выказывать его. Да что ж за слава быть сильным, вить и медведь людей ломает, зато пчела мед дает.

   Я уже писала к тетушке, и вот послание, которое сочинила ей.

   Искавши в мире идеала

   И не нашед его,

   Анета щастия искала

   В средине сердца своего.

   Все в 20 лет ей надоело:

   Веселье, балы и пиры.

   Младое шастье улетело,

   И Юности прекрасные дары

   Как призрак милой исчезают

   И скоро, скоро пропадают.

   Еще 5 лет Анета прожила,

   Настали годы и разсудка,

   Почти и молодость прошла,

   Ведь 25 -- не шутка.

   Уж образ милой, молодой

   Все понемножку изчезает,

   Супруг не идеальной, а простой

   Его все понемногу заменяет.

   Не Аполлон уж Бельведерской,

   Не Феба дивный ученик.

   А просто барин Новоржевской:

   Супругу 40 лет, да с ними и парик.

   И правда, Грации забыли

   Его при колыбели посетить,

   Умом и ловкостью забыли наделить,

   Зато именьем наградили.

   (нрзб) в мир глупцом

   Представлен был своим отцом.

   Но он ухаживал усердно,

   Вздыхал, потел, кряхтел.

   Душ 1000 щитал наверно,

   Чуть в мир поэзии не залетел,

   Чтоб лучше нравиться любезной.

   Что ж оставалось сделать бедной?

   Она с рукой разсудок отдала.

   А сердце? Бросила с досады,

   И ум хозяйством заняла,

   Уехавши в его посады.

   И так она принуждена забыть

   То love, d'aimer, amar *, любить,

   Заняться просто садом,

   Садить капусту "рядом",

   Разходы дома проходить

   И птичной двор свой разводить.

   (* любить -- англ., франц., исп.)

   * * *

   Вы щастие в супружестве нашли,

   Вы любите и обожаемы супругом,

   Пять лет шастливо протекли,

   Он заменил вам все, и другом

   Вы называете его.

   И так Вы посудите сами,

   В сравненьи щастья своего

   Анета наравне ли с вами?

   Другие, писанные вчера в минуту горести.

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   В утеху оставалось горе,

   И часто, сидя у скалы,

   Глядела пристально на море

   И погружалася в мечты.

   Любовь давно я позабыла,

   И Дружба милая одна

   Меня за слезы наградила

   И заменила многое она.

   Но тайны сердца забывать

   Не пособила,

   И горе весело переживать

   Не научила.

   С летами, знаю, все пройдет.

   Пройдет и время наслажденья,

   Остаток жизни протечет

   В спокойствии и в покоенье,

   Но молодость свое возьмет:

   Любовь и горести земные.

   А старость гробу принесет

   Надежду, упования иные.

   И камень хладной гробовой

   Покроет прах нещастной,

   И за могилой... неземной

   Откроет век прекрасной.