10
Целый день не выходил и писал мало. У «современников» был уже уготованный мне певец Гольтисон, еврейчик с приятным голосом, легко читающий ноты, которого нужно третировать для того, чтобы он не третировал, и обращению с которым отличный пример дает Нурок. Женские хотят попросить Забелу; концерт 28 ноября, программа ради 25-го концерта отличная [так что компания очень лестная, Franc, Ducas и Chausson]. Мне нравилось, слушая краем уха Фицнера и Andrene, беседовать с Нувелем о своих будущих и пишущихся вещах и вообще об том, что меня занимает, волнует; м<ожет> б<ыть>, он притворяется (но к чему?), но его интересует и мое увлечение в данную сторону, и он признает, что возможность красоты есть только в этом лагере, хотя, кажется, сомневается, что она есть и тут. Все кислы и жаждут уже успокоения, хотя бы с Думой, чтобы жить личной жизнью; Нувель говорил, что жалеет самодержавие, т. к. оно давало возможность не заниматься политикой, а теперь общественность, как дурной запах, проникает всюду. Вернулся рано, и наши еще пили чай.
Свободное копирование
